Неутомимые следопыты
Шрифт:
Пока бывший полицейский разглагольствовал, я успел переползти к краю оврага и притаился там в кустах бузины.
— Ну так как же, господин Сивый?.. — веселился бывший полицай. — Может, хи-хи… ребятишкам сказать? А по мне лучше полный расчет — и ту-ту!..
— Ладно, — произнес наконец Сивый. — Будь по-твоему. Пойдем ко мне. Там и получишь все сполна.
— Как будет угодно. Как угодно, — заюлил полицай. — К вам так к вам…
И вдруг что-то произошло. Приготовившись выскочить из овражка, чтобы неприметно пойти следом за ними, я увидел, как один — тот, что был повыше ростом, — взмахнул рукой. Другой как-то странно засипел, и тотчас же исчезли оба. Раздался громкий треск веток. Я подумал, что Сивый и полицай спустились в овраг
Внезапно впереди замелькали огни. Раздался повелительный окрик: «Стой!» Грянул выстрел, еще один… В тот же миг я споткнулся обо что-то мягкое и упал, невольно вытянув вперед руки. Правая моя ладонь скользнула в какой-то луже, густой и липкой. Рядом с моим ухом раздалось тихое бульканье, словно кто-то полоскал горло. И я догадался, что упал, споткнувшись о тело человека, и что лужица, в которую попала моя рука, — это кровь… В ужасе вскочил я и кинулся прочь, не разбирая дороги. Но чьи-то очень сильные руки вдруг схватили меня, в лицо мне ударил яркий сноп света. И, почти теряя сознание, я услышал изумленный возглас:
— А это кто?
Другой голос, очень-очень знакомый, с удивлением произнес:
— Кулагин!
— Там… Там… Предатель… Сивый!.. — кричал я, вырываясь и стуча зубами. — Поймайте его!.. Поймайте!.. Он уйдет!..
Голос мой прерывался. Я замолк, тяжело дыша. Стучало в ушах, знобило.
Кто-то наклонился надо мной. Я даже лица не разобрал.
— Успокойся, Сергей, — звучал над моим ухом взволнованный голос. — Все в порядке. Никуда он не уйдет.
Дальше все было как в тумане. Я слышал перекликающиеся голоса, фырканье автомобильного мотора. При свете сильных фонарей я видел, что какие-то люди поднимают с земли тело человека. Его пронесли совсем близко от меня. Луч фонаря скользнул по его запрокинутому лицу, и я сразу узнал эти скулы, обтянутые кожей, темные впадины глазниц. Это был незнакомец, которого я несколько раз видел на улице, — «Мертвая голова»…
С трудом соображал я, что происходит вокруг. Подошел кто-то в военной форме, протянул какой-то предмет…
— Вот, товарищ капитан. Нашли в кустах. Видно, этим и убил. Профессиональный удар. Без ошибки…
В руках у военного нож. Я пригляделся внимательней. Неужели тот самый?! Мурашки пробежали по спине. Нож с широким лезвием и с деревянной рукояткой, в которую вделаны блеснувшие в луче фонарика буквы «G» и «R»…
Правда отыщет дорогу
В этот ранний час берег реки был пустынным. Солнце только что поднялось из-за бугра и застряло в кустах, запутавшись среди густых веток. Песок еще не нагрелся, и мы с Женькой сидели, поеживаясь от холода и глядя, как, фыркая, бултыхается в воде Левашов, недавно приехавший сюда.
Почти две недели прошло с той страшной ночи. Меня полуживого привезли домой незнакомые люди. Три дня я провалялся в постели — меня била нервная лихорадка. Но все в конце концов проходит. Первым, кого я узнал, когда предметы стали принимать обычные очертания, был Женька. Он сидел возле моей кровати на стуле.
С каким нетерпением Вострецов ждал моего выздоровления! Да разве только он? Несколько раз о моем здоровье справлялся Левашов. Он сам сказал тете Даше и Женьке, что я могу дать следствию очень ценные данные по делу бывшего сотрудника гитлеровской разведки во время войны Афанасия Шкворнева — Сивого. Надо ли еще говорить о Женькином нетерпении?
Уже всем в городе было известно, что Шкворнев признался в своих преступлениях во время войны. Это он пробрался по заданию фашистской разведки
Обо всем этом Вострецов рассказал мне торопливым шепотом, с опаской поглядывая на дверь. Там в любую секунду могла появиться тетя Даша. А доктор, навещавший меня каждый день утром и вечером, строго предупредил ее, что мне нельзя волноваться.
А я и в самом деле разволновался, слушая Женьку. Да и как же можно было все это слушать без волнения? Могло ли мне или Женьке прийти в голову, что мы едем в поезде рядом с агентом гитлеровской разведки? Да я бы подавился клубникой, если бы подозревал, что ее протянула мне рука предателя…
Потом, когда мне уже разрешили вставать с постели, ребята специально собрались в штабе, чтобы послушать мой рассказ. Я повторил им весь разговор Сивого с бывшим полицаем, показал место, где они стояли и где потом лежал тот полицай, смертельно раненный Шкворневым. А несколько дней спустя мне пришлось повторить свой рассказ в светлом кабинете, где меня очень внимательно слушали серьезные люди. Постепенно волнение мое улеглось.
В этом кабинете, с окнами, до половины сверху задернутыми легкими, собранными в гармошку занавесками, сидело за столом несколько человек. Были тут и военные. Среди них даже один полковник с тремя рядами разноцветных орденских ленточек и чекистским значком на груди. Этот полковник — мне сразу стало ясно — был тут самый главный. Он-то и попросил меня припомнить в точности, если я сумею, весь разговор, который происходил между Афанасием Шкворневым — Сивым — и Леонидом Ляховицким — так звали убитого Шкворневым бывшего полицая.
«Вспомнить, если сумею!..» Да я никогда в жизни не забуду ни словечка из того разговора!.. И все-таки рассказывать полковнику и тем людям было куда труднее, чем Женьке и ребятам. Я очень боялся что-нибудь пропустить. И когда я встречался взглядом с полковником, сидевшим у окна, тот ободряюще кивал мне и улыбался, словно хотел сказать: «Смелее, Сергей!»
«Смелее! Смелее!» — повторял я сам себе. Голос мой перестал дрожать, он набрал силу. Мне обязательно надо рассказать все-все, что я знаю. Пусть и люди узнают о тех, кто геройски сражался с врагом и о тех, кто встал на путь измены.
— Вы молодцы, ребята! — сказал мне в заключение полковник и крепко, от души пожал руку.
— Спасибо! — ответил я.
Я был рад и горд. Ведь документы, найденные нами в Волчьем логе, были нужны работникам Комитета государственной безопасности. Мы, конечно, не подозревали, что наша находка поможет туже стянуть вокруг предателя железное кольцо улик.
Долго я не спал в ту ночь. Разные думы бродили в моей голове. Вспоминал, думал о своих друзьях, о походе в Печурово, Марьино и Копалино. Немало довелось там узнать нашим следопытам. Многие крестьяне в далеком сорок первом помогали партизанам из отряда Вересова — кто хлебом, кто одеждой. Были такие, кто видел самого командира.