Невенчанная жена Владимира Святого
Шрифт:
Рогнеда все так же со скромным спокойствием наблюдала за тем, как оглядывается князь, не торопя его. Тому стало чуть стыдно.
– Как ты тут?
– Я? – удивилась Рогнеда хрипоте его голоса. – Как все.
– Я велю, чтоб тебе дали лучшую келью! – Он хотел пообещать еще что-то, но не успел, бывшая жена отрицательно покачала головой:
– Зачем? Я не гонюсь за земным благом. Дороже душевное спокойствие. А кельи у всех одинаковые, везде по двое…
И была в ее словах и голосе такая правда, что Владимир понял – никогда ни ему, ни рожденной в христианстве Анне такого не достичь. Все тревоги последних дней отошли куда-то далеко-далеко, все забылось перед этой мудрой и по-прежнему красивой
– Как живешь с новой женой, князь? Здорова ли княгиня Анна?
Спросила по-доброму, участливо и этим провела черту, отрезала его с супругой от себя. Или себя от него?
– Благодарствую…
– Я слышала, княгиня тяжела? Наследник будет?
– Наследник? – удивился Владимир не столько вопросу, сколько тому, что Рогнеде известны их дела в Киеве. – Нет, наследник Вышеслав, он старший. Потом твои!.. Наши с тобой дети.
Рогнеда покачала головой:
– Им это не нужно. Изяслав на киевский стол не зарится, Полоцка хватит. А Ярослава посади куда подальше от Киева, как повзрослеет. Не дивись, князь, что все про твои дела знаю. Только вчера воевода Волчий Хвост проезжал, заходил, все пересказал про детей. И Ярослав весточки шлет при каждой возможности.
Она не стала скрывать, что переписывается с сыном, не сможет князь запретить ему писать матери.
– А ты читать умеешь ли?
– Научилась… Многому научилась.
Рогнеда не стала рассказывать, что каждый день молит Бога о прощении его, Владимира, за вольные и невольные прегрешения, особо за убийство невинных душ, брата, родственников… Ни к чему это князю знать.
– Я благодарна тебе, князь, что ты меня оставил. И в первый раз, и во второй. Благодарна Наталье, что советовала в монастырь уйти. Здесь познала душевный лад, покаялась в совершенном не по Божьему закону, душу очистила…
– Рогнеда…
– Я Анастасия! Рогнеда умерла в тот день, когда я шагнула в эти стены. – Глаза женщины смотрели строго, но по-прежнему с добротой и участием. Владимир понял, что Рогнеда теперь такова, что с ней не сравнятся ни он сам, ни Анна. Она смогла, она сумела… И он со своими суетными мирскими делами и желаниями ей не нужен. Впервые за много лет Владимир не нужен Рогнеде!
От монастыря князь отправился не на княжий двор, а на берег Днепра. Сошел с коня, отдав поводья подскочившему гридю, и остановился, глядя на торг, гудящий внизу точно улей. Многолюден и разноязычен торг. Стоит вскрыться рекам, как вслед за последними льдинами сюда прибывают гости из разных земель. Есть и те, кто лучше конями едут, для таких зима самое время. И свои русичи тоже многие в Киев приезжают и приплывают торговать. Есть Руси чем гордиться, есть что показать.
Торг жил своей жизнью, сновали люди, потом среди обжорных рядов, видно, поймали какого-то воришку, раздались крики: «Держи вора!» Снова слились в один немолчный шум. И никому нет дела до князей и их бывших жен. Владимир вздохнул – если Анна не появится со своей разодетой свитой, и не вспомнят, что есть такая. Говорят, что женщина подобна мягкой глине, из нее можно лепить что хочешь. Неправда, Рогнеда не глина – кремень, из нее ничего не слепишь! И остальные тоже какие были, такими и остались. И Анна столько времени в Киеве живет, а все одно – чужая. Нужна только своим ближним боярыням. При одном воспоминании о свите княгини поморщился – Анна развела вокруг себя несметное количество приживалок. Не в том беда, что едят и пьют, пусть себе, князь не жаден. Беда, что сплетничают, только и слышно: «Шу-шу-шу…» Одна на другую наушничают, за спиной худыми словами обзывают. Но в глаза улыбаются, точно близкие подруги. Сама княгиня тоже стала другой, почувствовала силу, принялась наводить свои порядки. Князь не противился, пока это не касалось его дел и его порядка. Но первая же попытка жены прекратить пиры с дружиной или хотя бы отделить родовитых дружинников от остальных привела к тому, что князь, сверкнув глазами, объявил:
– То мое дело! Не хочешь видеть моих дружинников, я тебя не неволю! Может, ты и меня, робичича, стесняешься?!
Анна смутилась, покраснела, что с ней бывало редко, засуетилась. С тех пор уговор: сама живи как знаешь, а в дела князя не лезь. Она не мешала, но и его в свои шушуканья с боярынями не пускала. Князь не обращал внимания, хотя не понимал, почему жена такая разная, точно это два человека. Перед ним, особенно стоило прикрикнуть, становилась мягче травы-муравы, а за его спиной норов всем кажет.
А еще не любит пасынков. И братья-императоры тоже сначала требовали, чтобы не только жен со двора погнал, но и детей заботы лишил. На такое князь пойти не мог, да и не хотел. Сыновей, пусть и в грехе рожденных, он в обиду не даст! Но княгиня часто наушничала то о том, то о другом. Особо доставалось дочерям, а больше всех маленькой Предславе, отличавшейся непокорным норовом с самого рождения. Гордячка Рогнеда не делала различия между своими детьми и чужими, их матерей могла ненавидеть, но детей нет. Если б Святополк после ее возвращения сам не отказался от опеки, назвала бы сыном. А Анна хоть и добрая, но никого признавать не желает, мачеха и мачеха. От этого муторно на душе, точно виноват перед детьми, очень виноват. Может, так и есть?
А еще коробило, что княгиня не спешит учить русский язык. Как собирается править-то? Пока выручает то, что многие вокруг хорошо понимают греческий, всегда найдется кому объяснить, если непонятно.
Дома он поинтересовался у воеводы, давно ли тот видел Рогнеду. Волчий Хвост чуть пожал плечами:
– На днях, князь. Она, слава Богу, во здравии…
– Знаю. А часто ли ездишь туда?
Воевода не скрывал:
– Два раза был, мимо проезжая, завез весточки про детей. Худо ли, Владимир?
Тот мотнул головой:
– Нет, не худо. Можешь ездить чаще.
– Ей не надобно. Она другая стала, князь, совсем другая.
Владимир вздохнул, соглашаясь:
– Сам видел.
– А красивая-я!.. – не выдержал Волчий Хвост. – Еще лучше, чем всегда была, верно, князь?
И снова Владимир согласно кивнул, не замечая пристального взгляда жены, внимательно слушавшей их беседу. Анну полоснули по сердцу ревность и досада. Зачем Владимир ездил повидаться с бывшей женой? Княгиня не раз слышала разговоры сторонних о красоте и разумности Рогнеды и радовалась тому, что бывшая жена князя в монастыре. Так ведь нет, и оттуда мужа достала! Попытка поговорить с Владимиром привела к их первой размолвке. Князь рассердился:
– Я ей не нужен!
Анна осторожно спросила:
– А если б был нужен?..
Вопрос остался без ответа. Княгиня поняла, что муж не ответил не потому, что не слышал, а потому, что сам не знал ответ. Или знал, но боялся его? Скорее второе. И Анна, промаявшись без сна почти до утра, вдруг собралась в монастырь втайне от Владимира. Это нетрудно, князь под предлогом дел в дружине снова куда-то ускакал. И вообще он старался не досаждать тяжелой уже жене.
Намерению княгини вдруг посетить маленький Спасский монастырь очень подивился ее духовник, но взялся сопровождать. Когда понял, к кому едет Анна, запереживал: