Never Back Down 2
Шрифт:
Эд отложил в сторону «Две крепости», которые он уже раз в третий перечитывал, и обеспокоенно посмотрел на меня. В такие моменты он становится до ужаса похож на сестру.
— Что-то случилось? — тихо спросил он.
— Мне… — я замялась. Я знала, как Эд серьёзно относится к снам после Имаджинериума, но не сказать ему я не могла. — Мне приснился кошмар.
— Расскажешь?
Я помотала головой. Эд вздохнул, вылез из-под одеяла, уселся поперёк кровати, опершись о стену спиной, и пригласительным жестом похлопал по кровати рядом с собой. Я присела рядом с ним, прижимаясь к его плечу. Такому тёплому, такому успокаивающему. Эд осторожно обнял меня одной
— Не оставляй меня, — прошептала я, глядя в чернильную тьму ночи, заглядывавшую к нам в окна.
— Ни за что, — тихо ответил он, и, словно подтверждая, прижал к себе крепче.
***
Утром я проснулась от того, что чьё-то дыхание щекотало мою шею и чужая рука покоилась на моей талии. Смутно припомнив, что произошло вчера, я раскрыла глаза. Передо мной оказалось лицо Эда. Он спал, приоткрыв рот, словно размазанный из-за подушки. Я хихикнула. Смешно, но он выглядел несуразно мило, когда спал. Светлые волосы свешивались на чуть трепещущие веки, бледный шрам на щеке был закрыт от моего взора подушкой. Он него исходил ужасающий жар.
Усмехаясь, я потянулась и едва сдержала крик. Рука, на которой покоилась голова Эда, затекла, теперь в неё словно впивался миллиард миллиардов крохотных иголочек. Осторожно вытянув из-под головы спящего мертвецким сном парня онемевший кусок мяса, бывший недавно моей рукой, я осторожно пошевелила остальными конечностями. Колено упиралось во что-то мягкое и упругое. Покраснев до корней волос, я столь стремительно одёрнула ногу, что стукнулась пяткой об стену.
По непонятным причинам глухой удар разбудил Эда. Он открыл глаза, растерянно заморгал, после чего его лицо приняло блаженно-глупое выражение. Всё ещё красная от смущения, я пробормотала что-то про душ и спешно выскочила из комнаты.
Несколькими часами позднее, когда мы с Линой готовили завтрак, Эд спустился с несколько озабоченным лицом.
— Странно, — сказал он. — Мама должна была приехать вчера ночью, а её нет.
— Может, пробки? — предположила Лина, переворачивая ломти бекона на сковороде. — Или ремонт шоссе, пришлось ей ехать в обход.
— Вряд ли пробку можно объезжать четыре часа, — покачал головой парень. Проходя мимо меня, он осторожно чмокнул меня в щёку. Я только усмехнулась в ответ, не отрывая глаз от турки, в которой вот-вот должен был вскипеть кофе.
Внезапно раздался стук в дверь. Мы переглянулись. Эд поспешил открыть дверь.
— Ну, вот и миссис Лафнегл, — пробормотала я, пока Эд шагал к двери.
— Почему она стучит и почему не было слышно шума мотора? — нахмурилась Лина, гася под сковородкой огонь. Я сняла турку с огня. Душистый запах кофе расползался по кухне.
Щелчок замка. Недоумённый возглас Эда и высокий женский вскрик. Мы с Линой поспешили к двери.
— Дети! Бедные-бедные дети! — всхлипывала мисс Лауч, соседка Эда и Лины. Зарёванное лицо она прятала на плече у Эда, который неловко гладил её по голове, смущённо и недоумённо оборачиваясь на нас. Мы только пожали плечами.
— Мисс Лауч, что случилось? — осторожно спросила Лина, тронув соседку за плечо.
— Вы… вы ещё не знаете? — всхлипнула женщина, поднимая на Лину полные слёз глаза. — Вчера… Вчера на шоссе произошла авария…
Я почувствовала неприятный холодок, пробежавший по позвоночнику. Лафнеглы усадили соседку в кресло в гостиной.
— Столкнулись две машины… авария… А тот… тот водитель, скотина!
— Я принесу ей воды, — быстро сказала я, выбегая из гостиной.
— Мне очень жаль, ребята, — услышала я. — Правда, очень-очень жаль. Ваша мама… Лиди… Её машину нашли на шоссе утром. Боюсь, что она погибла…
Стакан с водой выскользнул из моих пальцев.
Меня словно окатили из ведра.
Белая маска. Красная вспышка. Быстрее, быстрее…
Звон стекла.
Холодно.
Комментарий к Часть 36. (Car Crаsh)
В названии - песня Three Days Grace – Car crаsh
========== Часть 37. (Клин клином) ==========
Следующие недели выдались просто чудовищными. После похорон Лиди я осталась у Лафнеглов, чтобы поддержать их. Несколько раз приезжали Мародёры, Уизли, Лили и Арти, чтобы выразить слова соболезнования и утешения. Все понимали, что словами мёртвых с того света не вернёшь, но порой требовалось что-то сказать.
Лина и Эд замкнулись в себе. Каждый молчал, порой что-то кивал, глядя в пространство и не выходил из своих тяжёлых, как свинец, мыслей. Порой Молли, Ремус или Сириус спрашивали, не нужна ли им или мне помощь. Я отказывалась, даже не представляя, во что выльются мои отказы.
Первые дни никто из ребят не проронил ни слова. Лина не вставала с постели, Эд бесцельно бродил по дому с пустым взглядом. Оба превратились в собственные тени. Я готовила ребятам, прибиралась, заставляла их переодеваться хотя бы изредка, занималась домашними делами по мере сил и возможностей. Короче, была нянькой. Пришлось научиться всем этим премудростям. Прибираться было, вроде как, просто, стирать тяжко, но тоже ничего премудрого в этом нет. А вот готовить я училась с нуля по потрёпанной книжке, которую мне любезно одолжила Молли. Конечно, тортами и запечённой индейкой я свои подопечных не баловала, но омлеты, котлеты и прочие простые блюда я кое-как научилась готовить. В быту было несложно. Можно было даже забыть о всех невзгодах, пока шуршишь по дому. Сложно было с ребятами.
Лина переживала потерю тяжело. Первые три дня она не выходила из комнаты. Я старалась проводить с ней побольше времени, но чувствовала, что моё общество ей попросту ни к чему, так что в комнату я не возвращалась с утра и до самого вечера. Кормить мне приходилось её почти силой. После этого я перестала потакать ей (скорбь-скорбью, а кушать надо!), так что пришлось ей периодически спускаться в гостиную, чтобы съесть хоть что-то и уйти обратно. Следующие дни были не лучше, но Лина хотя бы начинала двигаться и немыми кивками реагировать на звук собственного имени и предложение положить ещё блинчиков.
С Эдом было одновременно сложнее и проще. Первый день он, как и сестра, сидел в комнате. На второй выходил к обеду и ужину, пропустив завтрак. На третий и четвёртый дни я видела его слонявшимся по саду. На пятый я обнаружила его сидящим в комнате Лиди, после чего он запер её на ключ и старался огибать её стороной. Я хотела хоть что-то сказать ему, хоть что-то сделать, чтобы поддержать, но понимала, насколько неуместны слова. Да и боялась я, если честно. Я почти чувствовала тот груз, опустившийся на его плечи, чувствовала опустошающую тяжесть, что лежала на сердце. Каждый раз, когда я делала шаг к нему, порываясь обнять, или открывала рот, чтобы сказать что-нибудь, я замирала, словно налетала на стену. Так что я просто отворачивалась и начинала заниматься своими делами, коих у меня была куча.