Nevermore
Шрифт:
— Гром и молния! Какое отношение эта контора имеет к несчастной миссис Макриди? — глубоко озадаченным тоном переспросил пограничный житель.
— То-то и оно, полковник Крокетт, — отвечал я, а гроза границ тем временем вернулся к креслу и снова опустился в него. — Позволю себе процитировать Стратфордского Лебе дя: вот в чем вопрос. [23] А что касается ответа— здесь я пока воздержусь от определенного суждения. Я могу лишь предложить свою гипотезу.
23
У.
— Выкладывайте, Кротик, я весь обратился в слух.
— Я вижу здесь намек на покойного супруга миссис Макриди, Джуниуса, который большую часть своей жизни состоял в числе самых состоятельных граждан Балтимора.
— В последние годы этот джентльмен сделался жертвой превратностей судьбы и почти полностью разорился, что привело к его скорому физическому упадку и преждевременной кончине. Подробности постигшей его катастрофы мне, разумеется, неизвестны. Но когда все это совершалось, ходил слух, что его падению способствовала, если не впрямую спровоцировала его, ожесточенная вражда с членами другого выдающегося балтиморского семейства, а именно — с Ашерами, чье состояние также заметно сократилось из-за этой маниакальной вендеттыс Макриди. И не только их богатству был нанесен жестокий удар, но и сам патриарх этого рода, Сэмюел Ашер, как и его ненавистный супротивник Джуниус Макриди, был сокрушен и вскоре также умер, оставив двух взрослых детей, склонных к полному уединению и, по слухам, крайне эксцентричных.
— И как вы, Кротик, во имя всех ангелов и бесов, запихаете в эту историю ваше здание?
Подавшись вперед в кресле, я смерил пограничного жителя жестким немигающим взглядом.
— Согласно сообщениям, публиковавшимся в газетах в пору упадка мистера Макриди, — начал я, — первопричиной горькой распри между ним и Ашерами стало то самое здание, ибо основными патронами этой дорогостоящей и экстравагантной постройки стали оба вышеназванных джентльмена.
Несколько мгновений полковник молчал, нахмурясь и жуя в задумчивости нижнюю губу.
— И вы, стало быть, прикидываете, что эти самые детки Ашера могли руку приложить к убийству миссис Макриди? — уточнил он наконец.
— Учитывая широко распространенный слух об их наклонности к аномальному, если не вовсе ненормальномуповедению, и ту ядовитую вражду, что на протяжении многих лет отравляла отношения между обеими сторонами, подобную вероятность нельзя вовсе исключать из рассмотрения.
— В таком случае, — заявил полковник и сразу же поднялся на ноги, — путь наш прям, точно выстрел: начнем с небольшого дружеского визита чтим самым Ашерам. Где они проживают, Кротик?
— Они по-прежнему обитают в доме своих предков, некогда величественном, а ныне пришедшем в упадок особняке, расположенном в некотором отдалении от города, в сельской местности — приблизительно в двадцати милях.
Нахлобучив на голову свою широкополую шляпу, покоритель границы воскликнул:
— Отлично, Кротик, в таком случае нам стоит малость всхрапнуть, а с утра найму нам пару лошадок в конюшне и заеду за вами сразу после завтрака.
— Это предложение кажется мне весьма разумным, — одобрил я, в свою очередь поднимаясь с кресла. — Позвольте проводить вас до двери.
Я вышел впереди полковника из гостиной и по узкому коридору проводил его до парадного входа. На пороге я обернулся к нему и предупредил:
— Еще один момент, полковник Крокетт. Хотя я с величайшей готовностью берусь за это предприятие, одну клаузулуя
Брови полковника сдвинулись, выражая глубокое недоумение.
— Начиная с этой минуты, я желаю, чтобы вы обращались ко мне по имени, — пояснил я. — Я не могу и не стану более терпеть постоянное сравнение меня с досаждающим людям видом вредителей, известным в науке как Squalopus aquaticus Linnaeus.
С минуту полковник молча взирал на меня, широко разинув рот от изумления, как будто неистовая сила моего заявления лишила его дара речи. Наконец, лицо его прояснилось, и широкая усмешка медленно расползлась по нему.
— Слушайте, я и не сразу понял, к чему вы клоните, — ответил он со смешком. — Рад служить, Кр… то бишь По! — И, скрепляя установившееся между нами взаимопонимание, он протянул мне свою мощную десницу.
Я вежливо пожал ему руку. С прощальным поклоном герой пограничья отворил дверь, шагнул в вечерний туман, и на том мы расстались до нового дня.
ГЛАВА 9
ВСЕ ПОПЫТКИ ПОСЛЕДОВАТЬ ПРОЩАЛЬНОМУ СОВЕТУ ПОЛКОВНИКА и, выражаясь его своеобычным языком, «малость всхрапнуть» имели весьма незначительный успех. Сон мой был до крайности беспокойным, краткие периоды лихорадочной и наполненной видениями дремоты сменялись долгими тягостными часами бодрствования. Подобно раненому, который вопреки собственному разумению расчесывает только что затянувшую язвину, мой взбаламученный мозг расставался с тревожными событиями только что миновавшего дня лишь затем, чтобы обратить к трудностям и опасностям дня предстоявшего.
В этой второй части моих размышлений главное место отводилось тем двум индивидуумам, коих мы с Крокеттом намеревались посетить на следующий день. Немногие сведения о Роджере и Мэрилинн Ашер, которыми я располагал, происходили главным образом из слухов, ибо я никогда не видел воочию ни ту, ни другого из этой до болезненности склонной к уединению пары. Я знал, что брат и сестра, перевалившие уже за середину отпущенного человеку земного срока и так и не вступившие в брак, были последними представителями некогда славного рода Ашеров, чье имя вместе с их неизбежным концом также подстерегало полное и окончательное забвение. Я знал также, что при всей склонности обоих отпрысков рода Ашеров к необычному и даже эксцентричномуповедению, стяжавшему им репутацию людей трудных, если не вовсе несносных,их личные недостатки по крайней мере отчасти искупались глубоко укоренившимся в их сердцах чувством гражданского долга, которое проявлялось в обильных пожертвованиях на общее благо, в особенности — на благо культуры.
В результате это славное имя мы видим по всему городу на зданиях оперы, музыкальной академии и театров, в том числе на славном «Театре Ашера», что на Файетт-стрит.
Преданность культурной жизни своего родного города по иронии рока объединяла Ашеров с архиврагом их семейства, покойным Джуниусом Макриди, который на гребне своей фортуны тоже был весьма почитаем как безмерно щедрый покровитель театрального искусства города Балтимора.
Пока я лежал в темноте своей спальни, уткнувшись головой в подушку, меня внезапно поразила мысль о косвенной, отдаленной и все же вполне реальной связи между Ашерами, Макриди и мной самим. Общей нитью, привязывавшей меня, хоть и не слишком прочно, к этим двум семействам, было родство с находящимся все еще в зачаточном состоянии американским театром, одним из лучших украшений коего была, в пору своего, увы, слишком краткого земного существования, моя мать Элиза По.