Шрифт:
Неверное пророчество
История первая
Беглецы
Эльфенок был один! Этого не может быть! Девочка присела за куст, и со страхом огляделась. Вечно ей не везет. Вот теперь ещё и это.
Вечнозеленые папоротники своими рублеными листьями прикрывали её от маленького светлорождённого. Она тихонько стала осматриваться - как бы выбраться отсюда,
Все последние дни - почти неделю - её жизнь становилась только всё хуже и хуже. Хотя, сначала она думала, что ей повезло. Когда ночью на их маленький караван напали, и не разбираясь начали всех убивать, она тихонько выползла из-под телеги, где спала и змейкой скользнула в лес. Чутье подсказало ей, что не надо убегать. Недалеко от дороги наткнулась на полусгнившую колоду. С трудом втиснувшись под неё, так и пролежала до рассвета. Сырая земля быстро забрала тепло, но даже когда стихли последние звуки скоротечной расправы, она не пошевелилась.
Рассвет наполнил лес кустами, деревьями, травой и птичьим посвистом. С трудом заставляя застывшее тело двигаться, девочка выбралась из-под бревна. Некоторое время она соображала, где находится дорога, потом неверными застывшими шагами двинулась туда. На лесной дороге всё было вытоптано. Человеческие и лошадиные следы взрыхлили даже сырые обочины. Валялись обрывки какой-то одежды. На кусте - на длинных стрельчатых листьях - она заметила бурые пятна крови. И все - ни людей, ни лошадей, ни телег.
Заплакав, она пошла в ту сторону откуда они приехали. Хотя, наверное, там откуда они сбежали несколько дней назад, не осталось уже ни знакомых домов, ни отцовской кузницы, ничего из того, что составляло её жизнь в предыдущие двенадцать лет.
Их деревне не повезло - она оказалась на пути сначала отступающего войска людей, а через день - два должна была оказаться на пути наступающей армии орков. После того, как вначале войны отец ушел с дружиной их князя, они с бабкой - матерью отца, вели хозяйство вдвоем. Каждый раз, когда через село проходила воинская колонна, Марианна выходила к забору и вглядывалась в лица проходящих мимо ратников. Понимая, что не может отец проходить мимо дома, и не зайти, она все равно ждала, а вдруг появится родное лицо. Вдруг грозный князь просто не разрешает ему выйти из строя.
Приходя после этого домой, она тихо садилась в уголок и плакала, так, чтобы не увидела старая. Бабка, ждала также, как и внучка, но не показывала этого. В очередной раз увидев, что надежды не оправдались, она начинала кричать на девочку, что нечего шляться, когда дома дел невпроворот. Марианна не обижалась. Бабка ругалась не со зла, а из-за того, из-за чего плакала она сама.
В этот раз отступавшие были особенно злые. Они приказали всем бросать хозяйство и уходить пока не поздно. Придут орки - они никого не пожалеют. Старуха помнила ещё прошлую войну, и сразу начала собираться.
– Не дай тебе бог, увидеть то, что видела я во время прошлого нашествия. Что творят они, такое человеку и придумать не под силу. А ихним колдунам, завсегда для колдовства дети нужны. Сразу тебя заберут. Не-ет, запрягаем мерина и уезжаем. Переждем где-нито, а там глядишь, соберутся наконец князья, да и прогонят нелюдей. Отец вернется и мы вернемся.
Так и оказались они в небольшой колонне, отставшей от основного потока беженцев. Кто напал на них ночью, Марианна не поняла. Да и какая разница. Только бабку жалко. Девочка опять всхлипнула. Это была единственная родственница, кроме пропавшего в вихре войны отца. Соседи говорили, что где-то есть родственники умершей при её рождении матери; говорили, что они чуть ли не князья, но ни отец, ни бабка никогда не вспоминали о них.
Прошагав пару часов по лесной дороге, девочка почувствовала, что желудок все больше начинает заявлять о своих правах. Справа в лесу слышалось слабое журчание. Продравшись через кусты, особенно плотно разросшиеся на обочине, она вышла к небольшому лесному ручью. Наклонившись, расчистила от сухих колючих веток берег и легла. Девочка долго пила, отрывалась, подняв голову, переводила дыхание и снова пила. Когда она встала, в животе булькало, но голод на время отступил. Наученная горьким опытом, она знала, что это ненадолго.
Выйдя на дорогу, она снова зашагала. Иногда девочка узнавала места, по которым проехала вчера. Она стремилась к ночи добраться до крохотной - в несколько домов - деревушки, которая стояла на границе между лесом и степью, и которую вчера проехали не останавливаясь. Марианна помнила, что из трубы одной избы тогда шел дым. Значит там кто-то живет, и может она раздобудет, что-нибудь поесть.
Но надеждам не суждено было сбыться. Когда к вечеру, солнце за её спиной скатилось за лес, и между деревьев начали сгущаться тени, лес неожиданно кончился. Марианна вышла на открытое место, но тут же в страхе забежала обратно под прикрытие деревьев. Деревни не было. На месте домов чадили, догорая, черно-серые кострища. Если бы не ветер, гнавший тучки с леса на степь, она давно бы почуяла запах дыма.
Мгновенно обессилив от потери надежды, она прислонилась спиной к березе и медленно сползая, присела у дерева. От усталости не хотелось даже плакать. Бездумный взгляд скользил по сожженной деревне, не в силах за что-нибудь зацепиться.
Жизнь с отцом и бабкой приучила её к самостоятельности. Если хочешь вовремя поесть, значит будь добра, растопи печь и наноси воды. Поэтому, посидев и успокоившись, она поднялась и пошла к сгоревшим избам. Раз уж, всё равно здесь, надо использовать даже маленький шанс. Может найдется что-нибудь, что можно съесть. Боги, за что-то наказывавшие её, смилостивились: за сгоревшим домом - тем самым, из трубы которого шел дым; за сломанным забором, плетеным из рубленного ольшаника; вытоптанный лошадьми, но не разграбленный, нашелся маленький огородик.
Разрывая голыми руками холодную землю, она наковыряла несколько некрупных реп и хорошую охапку моркови. На хворостинах заваленного забора, засыхали изорванные плети гороха. Марианна набрала в подол сарафана кучу подсохших желтых стручков. Сложив все это богатство на берегу пробегающего по краю бывшей деревни ручья, она быстро прополоскала несколько морковок и с жадностью захрустела. Держа пучок за зеленые хвосты, девочка ещё раз пошла в обход сгоревших домов. Высматривая теперь не только еду.