Неверный
Шрифт:
— Мне было так удобно, понимаешь? — Рустам устремляет на меня пристальный взгляд, в котором отражаются отблески светильников, расставленных по периметру. — Удобно, что ты сидела дома, удобно, что вокруг тебя не было мужчин, а значит конкуренция была минимальна.
— Какая конкуренция, Рустам? — не могу смолчать, хоть и давала себе слово не поддерживать тему наших взаимоотношений. — Мне никто не был нужен кроме тебя.
— Потому что я изолировал тебя от мира, Соня, — говорит он жестко, — а не потому, что я такой прекрасный. И я тогда
— Я не считала наш дом клеткой, Рустам, — не могу скрыть горечи в голосе, — я его любила. И тебя любила.
— Я знаю, — кивает Айдаров, — но сколько бы это продолжалось? Ты не меня любила, Сонь, а фасад. Витрину с фоткой мужика, который приходил вечером домой, спал с тобой, а утром уходил в офис. И меня это устраивало, я дико боялся, что ты повзрослеешь и поймешь, что все это только вывеска. А я совсем другой. Я не давал тебе узнать себя, а сам не стремился узнать тебя. Меня устраивал показательно-идеальный брак. И я до конца не осознавал, каким обладал богатством.
Сглатываю, ошарашенная этим признанием.
— Ты хочешь сказать, твоя измена была закономерностью? Наш брак был обречен?
Он вымученно улыбается и качает головой.
— Нет, дело не в этом. Я не настолько приземленный. Я хочу сказать, что если бы между нами были крепче отношения, ты бы не сбежала от меня. Ты хотя бы дала мне возможность оправдаться. Это не была измена, Соня, это была чудовищная ошибка, за которую я поплатился и продолжаю платить. Но ты не захотела разговаривать со мной, ты не захотела дать мне шанс, потому что я не просто у пал в твоих глазах. Разбился тот образ, каким я был для тебя — идеальный муж, оказавшийся подонком.
— Ты ошибаешься, — разговор становится неприятным по большей части потому, что про себя я признаю: некоторая доля правды в его словах есть. — Но я не хочу это обсуждать, потому что та часть жизни для меня закончена.
Айдаров вскидывает голову.
— Ты все это время была одна, хоть и родила ребенка. У меня тоже никого нет. Только не говори про этого своего дятла, — он предупреждающе поднимает руку, — если он отец твоей дочки, пусть будет. Хер с ним. Но я прошу сейчас дать мне шанс. Я хочу, чтобы все было по-другому. Мне плевать, кто у тебя был, кого не было. Мне нужна ты. И очень хорошо, что у тебя уже есть ребенок, потому что у меня детей больше не будет.
Глава 30
— Почему, Рустам, ты болен? — она смотрит на меня своими огромными глазищами, а я не могу ответить. Не поворачивается язык.
Я и так достаточно наговорил и хорошо вижу, насколько моя Соня шокирована, она даже не пытается это скрыть. А мне и не надо, потому что я готов подписаться под каждым сказанным словом.
Я давно об этом думал, сегодня лишний раз убедился, насколько мало ценил свою жену. Насколько мне нравилось думать о ней,
Она и была такой поначалу, и это было удобно. Мне нравилось водить ее в дорогие рестораны, одевать в дорогую одежду, дарить дорогие подарки и украшения.
Меня устраивало, что наш дом стильный и ухоженный, устраивало, что когда я прихожу домой, меня ждет теплый ужин. И мне нравился наш секс.
Но мне в голову не приходило обсуждать с ней свои дела или делиться чем-то, связанным с бизнесом. Если у меня возникали проблемы, я предпочитал дома о них не говорить, отделывался общими фразами.
Первое время, когда Соня работала, она пыталась мне рассказать, что у них за день произошло в офисе. Но я был твердо убежден, что работу и личную жизнь надо разделять. Что нельзя тащить рабочие вопросы в дом, а домашние проблемы в офис.
И Соня делиться со мной перестала. А потом я настоял, чтобы она уволилась, и она уступила.
Нежный домашний цветок, удобная диванная подушка, домашняя кошечка — вот кем была для меня Соня. Я это даже не сразу понял, а только когда прошло время. И утвердился в своих выводах, когда увидел ее в работе.
Сегодня я в очередной раз смог убедиться, какая она на самом деле. Деловая, собранная, сосредоточенная и умненькая.
Впервые я оценил это на переговорах у Каменецкого, когда мне представили младшего специалиста финансового отдела Софию Дашкову. Смотрел на нее и не узнавал в уверенной в себе девушке мою нерешительную скромную Соню.
Теперь я понимаю, чего сам себя лишил — поддержки, помощи, советов, простого участия. Как она спорила со мной, доказывая, сколько потеряет компания, если я ее не послушаю!
Я давно с ней согласился, но мне нравилось смотреть, как она терпеливо доносит до своего упертого руководителя свою позицию. И испытывал от этого настоящий кайф.
У Руса с Ди так было с самого начала. Мы с ним оба пошли против воли матери и женились на девушках, которых выбрали сами. Отказались от выбранных ею подходящих кандидатур, нашли себе жен по любви, а не по договоренностям.
Только Рус с Дианой не просто муж и жена, они как две части одного целого. Русу достаточно посмотреть на Ди, и она его понимает без слов. Раньше я думал, это потому, что они почти ровесники, у них всего год разницы. А моя Соня слишком молоденькая, чтобы я делил с ней свои косяки.
Я слишком подсел на ее обожание и не готов был его лишиться. Я хотел быть для нее всесильным, всемогущим божеством, способным одним движением пальца решить все ее проблемы.
Но я был таким только потому, что ее проблемы были мелкими, несущественными. Мама донимает? Одна разъяснительная беседа, подкрепленная финансовым вливанием, и Вера становится образцовой матерью. И тещей, само собой, которая за зятя стоит горой.
Подружки не могут ходить по дорогим ресторанам? Безлимитная карта, с которой можно полгорода в ресторан сводить, не только подружек.