Неверный

Тоцка Тала

— Оставьте ее, она скучала, — говорит няня. Майя смотрит на нас снизу вверх и улыбается.

Я отпускаю Полину Львовну и включаюсь в привычный для себя режим выходных дней. Эта золотая женщина, наша няня, наготовила еды на все выходные, так что на мне только прогулка с дочкой.

Мы долго гуляем в парке. Моя малышка как маленькая обезьянка карабкается по веревочной лестнице, а я не могу отделаться от ощущения, что мы с ней не одни. Присутствие Рустама уже стало навязчивой идеей? Иначе как объяснить,

что он мерещится в каждом проходящем мимо мужчине?

Похоже, со мной случился передоз Айдаровыми.

Возвращаемся домой, кормлю дочь обедом и укладываю спать. Мой ребенок засыпает, обхватив обеими ручками мою руку, опасаясь, что я снова исчезну. И я мысленно посылаю к черту и Каменецкого, и Айдарова. Особенно Айдарова.

Больше ни за что не оставлю Майю на такое долгое время! Не позволю взрослым мужчинам взращивать собственное эго за счет переживаний маленькой девочки.

И снова перед глазами возникает Амир, утыкающийся лбом в отцовские колени. От очередного витка раздумий отвлекает мигающий экран телефона. Анна Анатольевна. Анна. Мы уже давно перешли на ты.

Анна с мужем уехали в Германию, ее мужу предложили хорошую должность в престижной клинике. Анна подтвердила свою квалификацию и работает в той же клинике.

Осторожно высвобождаю руку, и малышка сразу же подкладывает ладошки под щечку. Она такая трогательная, когда так спит. Неужели с ней Рустам тоже был бы холоден? Тогда лучше совсем без отца.

София, прекрати!

Плотно прикрываю за собой дверь и принимаю видеозвонок.

— Привет, моя девочка, я уже думала, ты не ответишь.

— Майя спит, я была рядом, не могла ответить.

— Ну рассказывай, что у тебя нового, — Анна демонстрирует готовность слушать, а я зависаю. Потому что из нового у меня только Айдаров.

Не знаю, что такого увидела на моем лице Анна, но ее голос вмиг меняется. И выражение лица становится тревожным.

— В чем дело, девочка? Неужели ваш папа объявился?

— Как ты поняла? — спрашиваю потрясенно, но та только хмыкает.

— Не знаю. Не важно. Ты лучше рассказывай давай.

Рассказывать особо нечего. Не говорить же как мы целый день на стройке торчали. А вот вчерашней сценой неожиданно хочется поделиться.

— Так значит он не видел Маюшку? — Анна задумчиво трет подбородок. Качаю головой.

— Нет, не видел. Рустам сказал, он плохой отец. Сказал, это правильно, что у нас не было детей. Потому что ему нельзя их иметь. Он их больше не хочет и рад, что у меня есть ребенок. Я это увидела своими глазами, Ань. Он не такой как все, не такой как его брат.

— И ты поверила? — Анна скептически хмыкает. — Послушай, Сонечка, твой бывший муж наоборот, такой как все. Самый что ни на есть стереотипный мужчина.

— Что ты имеешь в виду?

—

Что мужчины любят не столько своих детей, они любят детей от любимых женщин. И это не обязательно должны быть его дети. Посмотри на моего мужа. И вообще вокруг посмотри.

Я задумчиво кусаю губу, а Анна продолжает.

— Мальчик не виноват, конечно, но для Рустама он всегда будет ребенком той белобрысой шлендры. Его жаль, но это факт.

Закрываю лицо руками и глухо стону.

— Ну почему Айдаров продал свое оборудование именно нашей фирме?

— Неужели ты еще не поняла? — удивленно спрашивает Анна. — Это судьба, Соня. Просто судьба. А как можно сопротивляться судьбе?

***

Выходные пролетают быстро, и я сама не хочу замечать, с каким нетерпением жду утро понедельника. С вечера придумываю, что надену, утром встаю на час раньше и весь этот час торчу перед зеркалом. Даже Полина Львовна замечает.

— Ты случайно не влюбилась, Сонечка?

Я только глупо улыбаюсь в ответ. Ну совсем не получается сдерживаться.

Порог офиса переступаю с волнением, как будто не на работу пришла, а на первое свидание. Хотя в какой-то степени это и есть свидание

Он сказал «В девять утра в офисе, не опаздывай». Разве не свидание? Ладно, деловое, и все-таки…

Но Рустам не появляется ни в девять, ни в десять, ни в двенадцать, ни в два. Каменецкий в офисе с половины десятого, засел в кабинете и сидит. Дожидаюсь окончания обеденного перерыва и стучусь в кабинет генерального.

— Глеб Дмитриевич, можно?

— Конечно, София, входи. Что-то случилось?

Вхожу, собираюсь с духом и выпаливаю.

— Глеб Дмитриевич, а Рустам Усманович сегодня будет? Или его уже завтра ждать? Я полдня без дела сижу, у нас остались вопросы незакрытые, сами знаете, без него…

— Да, Соня, извини, — Каменецкий озабоченно трет переносицу, — это я виноват, не предупредил. Айдарова на неделе не будет, неизвестно, прилетит ли вообще. Он еще вчера позвонил, обещал своего зама прислать, так что ты, наверное, возвращайся в свой отдел.

Сердце делает кульбит и неверяще замирает.

Как не будет? Почему?

Не успеваю задать вопрос, но наверное он слишком явно читается на моем лице, потому что Каменецкий продолжает говорить.

— У него ребенок заболел. Что-то серьезное, — ловит мой испуганный взгляд и хмуро кивает. — Да, Соня. Похоже, там все плохо.

Глава 32

Рустам

Боги наказывают за нелюбовь. Теперь я это точно знаю, потому что я чертов ублюдок, который умудрился дважды ее провтыкать.