Невероятная частная жизнь Максвелла Сима
Шрифт:
— Люси уже интересуется деньгами? — продолжил Крис.
— Не особенно. Мы даем ей фунт в неделю, и она кладет его в свинью-копилку.
— Это понятно, но она когда-нибудь спрашивала, откуда берутся деньги? Или как работают банки и прочее?
— Ей только семь, — напомнил Макс.
— Конечно, но, знаешь, Джо этими делами страшно интересуется. Сегодня он потребовал, чтобы я прочел ему краткий курс экономики.
Этот может,подумал Макс. В свои восемь с половиной Джо уже демонстрировал всеядное отцовское любопытство, и глаза у него горели, как у Криса, когда он смотрел на мир; а Люси, которая была лишь на
— Вот я и рассказал ему кое-что о банковских инвестициях. Самое основное. Объяснил, что в наше время банкир — это уже не тот человек, который целый день сидит за стойкой и обналичивает чеки клиентов. Современный банкир до денег вообще не дотрагивается. Да и большая часть нынешних денег не существует в осязательном виде, и это касается даже листков, на которых написаны чьи-то обязательства. Тогда он спросил: «Но, папа, что же тогда делаетбанкир?» А я ему ответил, что современное банковское дело базируется на законах физики. Инерционность, колебания — подобные термины в современных финансовых теориях встречаются сплошь и рядом. Да что тебе рассказывать, ты и сам знаешь.
Макс кивнул, хотя и не знал. За долгие годы Каролина успела хорошо (слишком хорошо) узнать своего мужа; она видела этот кивок и безошибочно догадалась, что муж блефует. Она улыбнулась украдкой, глядя в пол, и улыбка ее была окрашена грустью.
— А еще я сказал Джо, что банки сейчас в основном занимают деньги — берут чужие деньги под определенный процент, вкладывают их куда-нибудь под более высокий процент, а потом отдают долг тому, у кого заняли. И когда Джо это услышал, он подумал немного, а потом сказал очень интересную вещь: «Значит, банкиры — это такие люди, которые зарабатывают много денег, обжуливая других людей».
Макс улыбнулся и похвалил тоном знатока:
— Не самое плохое определение.
— Ага, тебе тоже понравилось? Еще бы, ведь оно придает обстоятельствам совершенно иное моральное измерение. Детское измерение. То, что делает банковское сообщество, не является незаконным, — разумеется, не всегда, но почти всегда. Тем не менее мы на банкиров смотрим косо и чуть ли не сжимаем кулаки. Почему? Где-то в глубинах нашей памяти до сих пор хранятся неписаные правила, устанавливающие, что честно, а что нет. То, что делают банкиры, не честно.По меркам детей они жульничают.
Поздним вечером, перед сном, когда они с Каролиной лежали в постели в чердачной спальне, Макс все еще думал об этом разговоре.
— Вот уж не ожидал, что Крис проникнется идеей о «младенцах, глаголящих…», — негромко сказал Макс. — Это же сентиментальная болтовня.
— Возможно, — ровным тоном, не принимая ничью сторону, ответила Каролина.
Макс надеялся, что она скажет еще что-нибудь, но она молчала. Их накрыло краем безмерной, завораживающей тишины, опустившейся на побережье. Если напрячь слух, Макс услышал бы, как в полумиле от дома волны с легким шорохом разбиваются о берег.
— А они дружны, да? — не унимался Макс.
— Кто? — пробормотала Каролина сквозь облако сна.
— Крис и Джо. Они столько времени проводят вместе.
— М-м-м… Наверное, отцам и сыновьям так положено.
Она медленно перевернулась на спину. Макс знал, что это означает: она уже почти спит и разговору конец. Он взял ее за руку и не отпускал, глядя в потолочное окошко на суетливые облака, пока она не задышала совсем медленно и ритмично. Когда она окончательно заснула, он осторожно отнял руку и перевернулся на другой бок. Они не занимались любовью с тех пор, как зачали Люси, — скоро уже восемь лет.
На следующее утро, когда отцы и дети собрались на прогулку, небо было серым, а прилив в устье реки низким.
Жены остались дома готовить обед. Нарочно нарядившись в синтетический фартук — этот знак отличия рьяной домохозяйки, не боящейся нудной работы, — Каролина вышла из дома помахать путешественникам, но, прежде чем они двинули через поле вниз по тропе, спускавшейся к воде, Люси отвела родителей в сторонку:
— Идемте, я вам кое-что покажу.
Ухватив Макса за руку, она повела его через просторную лужайку к живой изгороди, обозначавшей границу фермерских угодий. Изгородь венчал молодой тис с единственной узловатой веткой, торчавшей по эту сторону границы. К ветке была привязана веревка, а под деревом выкопан небольшой пруд, который давно пересох и густо зарос жгучей крапивой.
— Ого, — сказал Макс, — какая противная яма.
— Если в нее упадешь, — спросила Люси, — тебя отвезут в больницу, да?
— Не обязательно. Но больно будет, очень больно.
— Не самое удачное место для тарзанки, — вмешалась Каролина. — Лучше вам здесь не качаться.
— Но у нас такая игра, — раздался запыхавшийся мальчишеский голос.
Они обернулись: к ним бежал Джо, за ним по пятам следовал его отец.
— И что же это за игра? — спросила Каролина.
— На смелость, — объяснила Люси. — Нужно забраться по веревке, а другие тебя подтолкнут, и ты должен десять раз качнуться над ямой.
— Ясно, — с привычным смирением произнес Крис. — Сдается мне. Джо, что это твоя идея.
— Моя, но все меня поддержали, — не сдавался Джо.
— Однако вам не стоит этого делать.
— Подумайте, что случится, если кто-нибудь упадет в яму, — увещевала Каролина. — Крапива сильно жалит. Все тело будет в волдырях.
— Так поэтому мы и играем! — воскликнул Джо, словно недоумевая, как взрослые не понимают столь очевидных вещей.
— Здесь полно щавеля, — заметила Люси. — Если упадешь, щавель тебя защитит.
— Отвечу пятью словами. — Каролина начала загибать пальцы: — Нет, нет, нет, нет и нет.
Джо вздохнул и понуро поплелся обратно. Но не в его характере было подолгу предаваться разочарованию, а его пытливый ум никогда не оставался в покое. Когда вся компания зашагала по тропе, ведущей к дельте, Каролина услышала, как Джо спрашивает отца, почему рядом с крапивой всегда растет щавель; услыхала она и ответ — как всегда, точный, исчерпывающий. Она смотрела им вслед, отцу и сыну: даже фигуры у них похожи, очертаниями, осанкой, несмотря на изрядную разницу в возрасте. А потом с радостными, возбужденными криками их догнали две сестры Джо, и дети облепили отца, образовав плотную группу, спаянную родством, взаимной привязанностью и, прежде всего, неколебимым уважением к Крису. За ними по той же тропе следовали Макс с Люси: да, конечно, рука в руке, но как бы порознь, словно некая сила отталкивала их друг от друга, — сила, знакомая Каролине по личному опыту. На миг в этой парадоксальной смеси близости и разъединенности она увидела суть ее отношений с Максом. И ей вдруг стало жаль чего-то, невыносимо, до боли.