Невероятная частная жизнь Максвелла Сима
Шрифт:
— Правда?
Я постарался не выказать удивления. Теперь, когда мы разговорились, она казалась даже моложе, чем на первый взгляд, — студентка, самое большее. Какая у нее может быть командировка? На деловую даму она определенно не тянула.
— А то. Мне приходится много ездить по работе. На самом деле моя работа в основном из этого и состоит. Из путешествий.
— Вы… и здесь работали? — Вопрос, что называется, в лоб, но она восприняла его спокойно.
— Пока вы наблюдали за мной? (Я кивнул.) В общем, да.
Ясно было, что больше она ничего не скажет.
— Простите. Разумеется, это не мое дело, чем вы зарабатываете на жизнь.
— Не ваше, — подтвердила Поппи. — В конце концов, мы только что познакомились. Я о вас ничего не знаю.
— Что ж, работаю я…
— Стоп, — Поппи подняла руку, — не говорите. Я попробую угадать. Три попытки.
— Валяйте.
Откинувшись назад и сложив руки на груди, она разглядывала меня оценивающе и одновременно весело.
— Вы делаете компьютерные игры для фирмы с репутацией отъявленных женоненавистников.
— Пальцем в небо.
— Ладно. Тогда выращиваете органических цыплят на маленькой ферме в английской глубинке.
— Опять мимо.
— Вы — знаменитый парикмахер. Причесываете Киру Найтли перед важными мероприятиями.
— Увы, нет.
— Вы работаете мужским портным в Челтенхэме. Шьете на заказ костюмы-тройки и с такой невероятной тщательностью снимаете мерки, особенно для внутренней длины штанины, что клиенты слегка напрягаются.
— Нет, и это уже четвертая попытка. Но вы подбираетесь все ближе.
— Тогда можно еще одну?
— Давайте.
— А как насчет… — Поппи скользнула взглядом по моей рубашке фирмы «Лакоста» и джинсам от Хьюго Босса, — профессора современной моды в университете Эшби-де-ла-Зуиша? [6]
Что-что, а одеваться я умею, и эта догадка мне польстила. Тем не менее я покачал головой:
— Итак, сдаетесь?
— Наверное.
6
Эшби-де-ла-Зуиш — старинный английский городок, славится туристическими достопримечательностями и отелями-спа, однако университета там нет.
Я сказал ей правду: моя должность — старший сотрудник по взаимодействию с состоявшимися покупателями в универмаге в центре Лондона. Реакция Поппи была мгновенной:
— И что бы это значило?
Я решил, что сейчас не время вдаваться в подробности.
— Помогаю покупателям, — объяснил я, — когда у них возникают проблемы с приобретенной вещью. Например, тостер не включается. Или шторы разной длины.
— Понятно, — сказала Поппи. — Вы работаете на возврате.
— Примерно так, — не стал спорить я и собрался добавить: «Работал, однако уже полгода не хожу на службу», но спохватился: вот загрузил я Чарли своими откровениями, и что из этого вышло? — Теперь моя очередь.
Она улыбнулась:
— Это будет нечестно. Вам ни за что не угадать, кто я. И тысячи попыток не хватит.
У нее была хорошая улыбка, обнажавшая белые, крепкие, но слегка неровные зубы. Я понимал, что всматриваюсь в нее дольше и пристальнее, чем позволяет обычная вежливость. Сколько же ей все-такилет? Давно я ни с кем так легко и свободно не разговаривал, а ведь она лет на двадцать моложе меня. Это соображение породило во мне странное чувство: беспокойство пополам с восторгом.
Поппи тем временем расстегнула сумку, а затем приоткрыла ее настолько, чтобы я мог заглянуть внутрь и увидеть нечто неожиданное: цифровое записывающее устройство — на вид профессиональное, размером по меньшей мере с книгу в твердом переплете, — и микрофон, тоже для профессионального использования, большой, увесистый, вложенный в серый прозрачный пакет. Дав мне возможность рассмотреть свое снаряжение, Поппи быстро закрыла сумку:
— Это была подсказка.
— Так… вы занимаетесь звукозаписью.
Она тряхнула головой:
— Это лишь малая часть моих обязанностей.
Я поджал губы, размышляя, но в голову ничего не приходило.
— Говорите, вы много путешествуете? — задал я наводящий вопрос.
— Да. Весь мир объездила. На прошлой неделе была в Сан-Пауло.
— А на этой неделе в Сингапуре?
— Точно. Хотя — и это вторая подсказка — ни здесь ни там я не выходила из аэропорта.
— Ясно… Значит, вы делаете звукозаписи в аэропортах?
— Правильно.
Но что за этим кроется? Я терялся в догадках и в итоге спросил:
— Но зачем?
Поппи неторопливо поставила чашку на столик и подперла ладонями подбородок:
— Скажем так: я принадлежу к организации, которая предоставляет ценные и деликатные услуги эксклюзивным клиентам.
— Какого сорта услуги?
— Вообще-то у моей работы нет названия, и обычно я ни с кем о ней не говорю. Но поскольку для вас я уже сделала исключение, назовем это… младший сотрудник по содействию супружеской измене.
Ее слова моментально возбудили во мне острый и не совсем пристойный интерес.
— Содействие супружеской измене? — переспросил я просто ради удовольствия произнести это вслух.
— Хорошо, — сказала Поппи, — я объясню. Мой работодатель — чьего имени я не должна никому открывать — создал агентство. Мы обслуживаем людей, которые завели интрижку на стороне, — в основном мужчин, но не только, конечно же, — и которые хотят, чтобы все протекало гладко и без хлопот. В современном мире изменнику приходится тяжко. Технологии сильно осложнили ему жизнь. Способов связаться с кем-нибудь становится все больше, но любой способ оставляет след. В прежние времена, если человек написал любовное письмо, застукать его мог только тот, кто случайно подглядел, как он бросает это письмо в почтовый ящик. Вы тайком посылаете эсэмэски, а потом — бац! — обнаруживаете, что они перечислены в счете за телефон. Можно сколько угодно удалять электронные сообщения, но они все равно где-то сохраняются, в какой-то безразмерной памяти посреди небытия. И если вы не хотите, чтобы вас поймали, приходится прибегать ко все более хитроумным стратегиям. Это… — она похлопала по сумке, — одна из них.