Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил
Шрифт:
Пегги получила описание истории жизни Мари на сотне страниц с длинным списком мест проживания.
– Просто сердце разрывалось, – говорит Пегги. Она прочитала многое, но не все. – Иногда не хочется знать всего. Хочется просто посмотреть на ребенка, без всякого предвзятого мнения, понимаете? Не хочется навешивать на него ярлыки. Когда я встречаюсь с ребенком, я хочу видеть его таким, какой он есть.
На взгляд Пегги, они неплохо поладили с самого начала. «Мари походила на маленькую девочку. Гуляла вокруг дома, заходила во двор, все проверяла. “О, смотри, как здорово!” Была такой оживленной, энергичной, но временами становилась эмоциональной,
– Я даже удивилась, насколько легко она справляется, – говорит Пегги. – Она пошла в новую школу. И в самом деле, удивительно. Могла бы просто заявить: «Не буду ходить в школу». Но она так не сказала, а пошла, и делала все, что ей говорили. Выполняла работу по дому. Меня очень впечатлила ее стойкость.
Но такого рода отношения – между приемной матерью, для которой это первый ребенок, и подростком со сложной психологической историей – неизбежно сопряжены с трудностями. Так и оказалось. «Временами она была очень напряженной, – вспоминает Пегги. – Трудно любить кого-то, кого ты узнала так поздно. Ей было шестнадцать лет, и она уже была сердита на мир. Тогда мне казалось важным помочь ей войти во взрослую жизнь. Но трудно начинать это с тем, кому уже шестнадцать. Не знаю, как она сама это воспринимала, но…»
Мари считала, что между ними мало общего. Девочке нравились собаки, а Пегги – кошки. Мари нравилось гостить у других детей. У Пегги она была предоставлена сама себе.
– Поначалу мы и характерами не сходились, – вспоминает девушка. – Трудно было найти общий язык.
Мари поддерживала связь с несколькими приемными родителями, особенно с Шэннон. Пегги не возражала. Вскоре она и сама подружилась с Шэннон. Обе приемные матери делились мыслями о Мари и в каком-то смысле вместе воспитывали ее. У Шэннон была копна непокорных кудряшек и веселый нрав. Они с Мари катались на лодке, гуляли в лесу, вместе садились на диету, на протяжении нескольких недель подсчитывая калории. Мари делилась с ней своими переживаниями; она всегда могла обнять Шэннон и поплакать. Иногда девочка оставалась ночевать в ее доме.
Пегги была сторонником дисциплины. Родителем, который настаивает на том, чтобы ребенок обязательно был дома к определенному часу. Ей Мари порой казалась слишком необузданной и эксцентричной.
– Очень, очень вызывающее поведение, – говорит Пегги. – Например, может войти в магазин с друзьями и начать кататься на тележке. Вести себя по-настоящему глупо.
Пегги с ее аналитическим складом ума и постоянными советами «умерь пыл» была не так близка к Мари, как Шэннон.
– Мы были разными, – признает Пегги.
Пегги было неприятно видеть, как Мари борется за признание. Только переехав к Пегги, она носила темную одежду, даже немного запущенную и нестиранную. Но потом выбрала пальто с белым воротником, потому что, по ее мнению, такое должны носить девочки, а затем засунула его подальше в шкаф, когда оказалось, что это не так. Пегги видела, что Мари не совсем довольна школой. Это была типичная школа из фильмов, со всеми клише, вроде «групп по интересам», «чирлидерш» и «качков». Мари была скорее «творческой личностью», увлекавшейся рисованием и музыкой.
Вместе Пегги и Мари нашли другую школу, которая подходила девочке лучше.
А потом произошло еще одно событие.
Через подруг Мари познакомилась с Джорданом, старшеклассником, работавшим в «Макдоналдсе».
– Мы встречались в магазине, а потом гуляли по школьному двору, ну, знаете, как обычно гуляют, часами, – вспоминает Джордан об их первых свиданиях. Вскоре дружба переросла в нечто большее. Джордану Мари казалась радостной и легкой в общении, несмотря на тяжелое прошлое. – Просто хороший человек, с которым приятно находиться рядом… С ней никогда не нужно было скрывать своих чувств. Она не говорила ничего такого, что бы их задевало. Она не добивалась внимания со стороны друзей и знакомых. Никогда ничего не делала из ряда вон выходящего или прямо сумасшедшего.
Джордан воспринимал Мари иначе, чем Пегги, но это не должно удивлять. Пегги считала, что Мари хочется внимания. Джордан же думал, что она избегает внимания. Подростки часто ведут себя по-разному с друзьями и родителями. Но в случае Мари все немного сложнее.
– Люди воспринимают меня иначе, чем я сама, – утверждает она. Мари считала себя дружелюбной, общительной, не склонной к театральности или кокетству.
По оценке Мари, самое счастливое время в ее жизни – в шестнадцать-семнадцать лет, а самый счастливый день – возможно, тот, когда подруга, старшеклассница, обучала ее премудростям фотографии.
– Я часами находилась на пляже, наблюдая за закатом, и это было мое любимое занятие, – говорит Мари. – Особенно мне нравилась одна ее фотография. Мы пришли к океану, часов в семь вечера. Не знаю, что на нас нашло, но я запрыгнула в воду, а потом выпрыгнула и откинула назад волосы.
Подруга запечатлела этот момент. После она немного отредактировала снимок, затемнила некоторые участки. Мари походила на русалку, появляющуюся из приливной волны в лучах заходящего солнца.
Мари выложила фотографию на Myspace и сохранила в онлайн-альбоме на Photobucket.
Перейдя в выпускной класс, Мари решила оставить школу, получив эквивалентный диплом о среднем образовании. Этот последний проведенный с Пегги год был отмечен напряжением в отношениях, как это типично для многих подростков с родителями. Мари настаивала на своем, поздно приходила домой. Пегги же пеклась о дисциплине и утверждала, что необходимо соблюдать правила.
– Так нельзя, – говорила Пегги.
Мари отвечала:
– Не тебе указывать, что мне делать.
На взгляд Шэннон, это был один из тех периодов непокорности, что сопровождают любой переход к зрелости: «Желание делать то, что хочется. Нежелание следовать правилам. Она экспериментировала со стилями одежды, пробовала различные пути. Как и многие другие подростки. Начала курить, все такое». Весной 2008 года Мари исполнилось восемнадцать. Она могла остаться с Пегги при условии соблюдения правил. Но Мари хотелось начать жить самостоятельно.
В Интернете Пегги нашла проект «Лестница» – запущенную годом ранее пилотную программу. Эта программа финансировалась в основном за счет государственных грантов и предоставляла жилье молодым людям, ставя себе целью сокращение количества бездомных. Участники программы учились самостоятельности и «финансовой грамотности». Частные домовладельцы получали гарантированную ренту и вклады. Всего в проекте «Лестница» было пятнадцать мест для детей, находящихся на государственном попечении, но Мари удалось в нее попасть. Она переехала в жилой комплекс в Линвуде, благодаря чему могла оставаться неподалеку от Пегги.