Невероятные истории. Авторский сборник
Шрифт:
— Давай! Иди, — сказал он усталым голосом. — Ты, главное, не волнуйся. Дыши спокойно и подгребай под себя.
Витя научился быстрее Сергея: он поплыл на следующий день.
«Крокодиленок»
15 февраля.
Этот вечер я провожу дома. Впервые за полгода я не пошел к Кириллу, чтобы готовить вместе уроки. И больше никогда к нему не пойду. Довольно! Я
Все, что случилось сегодня, так важно, что нужно записать поподробней.
Когда окончились уроки, я вышел из класса одним из последних. В коридоре творилось что-то странное.
Большая толпа мальчишек собралась рядом с дверью нашего класса. Ребята вытягивали шеи, приподнимались на цыпочки, давили друг друга. Только и слышно было:
— Не напирайте!
— Чего тут, а? Ребята, чего тут такое, а?
— Погодите! Задавили совсем!
Кое-как я протиснулся и увидел на стене лист бумаги. В верхнем левом углу его было нарисовано нечто похожее на ящерицу. Правее разноцветными буквами было написано:
Как меня ни толкали, я все-таки прочел передовую, озаглавленную «На острие сатиры!». Вот что там было написано:
«Наш класс считается одним из лучших классов в школе, но и среди нас имеются лентяи и нарушители дисциплины, которые мешают классу идти к дальнейшим успехам.
У нас уже есть отрядная стенгазета, которая борется за успеваемость и дисциплину, но каждый знает, какое значение имеет едкий сатирический смех в борьбе с недостатками.
Поэтому сегодня выходит первый номер „Крокодиленка“.
Он будет беспощадно и невзирая на лица высмеивать тех, кто тянет класс назад. Он будет острым оружием сатиры бороться с отрицательными явлениями в нашем классе.
Пишите все в „Крокодиленок“!»
Газетка была маленькая. «На острие сатиры» попалось пока всего лишь трое ребят.
«Доктор исторических наук Миша Огурцов закончил работу над новым учебником по истории средних веков, — сообщалось в одной из заметок. — Приводим выдержку из этого учебника:
„Крестоносцам удалось завоевать Сирию в 1781 году, но тут у них появился опасный противник — турецкий султан Барбаросса. Внутри лагеря крестоносцев начались раздоры: английский король Карл Смелый поссорился с Ричардом Львиное Сердце и французским королем Салладином“».
Затем следовало два рисунка: на одном был изображен богатырь, отважно сражающийся с десятком противников, а на другом — хулиган, таскающий за вихры испуганного малыша.
«Таким Михаил Артамонов воображает себя, когда пристает к слабым ребятам», — гласила подпись под первым рисунком.
«Так он выглядит на самом деле», — было написано под вторым.
Последний рисунок изображал мальчишку, огромным ножом вырезающего на парте свои инициалы. Тут же были помещены стихи:
Он имя свое «Иван Прибылов» В школе увековечил. Он много парт, дверей и столов Для этого изувечил.В правом нижнем углу газеты я увидел подписи:
Редколлегия:
К. Замятин (отв. редактор).
В. Пеликанов (художник).
Теперь мне стало ясно, почему у Кирилла Замятина был в последнее время такой таинственный вид. Теперь я понял, о чем он шептался на переменах с Валеркой Пеликановым и с вожатым Игорем.
Я даже не обиделся на Кирку за то, что он скрыл от меня свое намерение выпускать стенгазету. Я ведь знаю, как он любит производить всякие неожиданные эффекты!
Ребята громко хвалили новую газету. Я был очень рад за Кирилла и побежал разыскивать членов редколлегии, чтобы поздравить их с успехом.
Я нашел их в пионерской комнате. Художник Валерка отскочил от двери, когда я ее открыл: он наблюдал в щелку за толпой читателей. Редактор стоял позади него и, как видно, прислушивался к голосам в коридоре.
— Кирка! — закричал я. — Ой, здорово! Поздравляю!
Художник так и расплылся от удовольствия, а редактор остался серьезным. Они вообще очень разные люди: Валерка — долговязый, рыжеволосый и веселый, а Кира — маленький, довольно толстый, и он всегда сохраняет серьезный вид, даже когда шутит.
— Действует? — спросил он коротко.
— Еще как действует! Мишку Огурцова уже «историком» дразнят, стихи о Прибылове наизусть выучили. А главное, знаешь, чему ребята удивляются: «Как это они Мишку Артамонова не побоялись протащить? Ведь он, мол, Замятина теперь наверняка отлупит. Валерку не тронет — Валерка здоровый, а Замятина — как пить дать!»
— Пусть попробует, — сказал художник.
— Что ж! Может быть, и отлупит, — хладнокровно ответил редактор. — Сатирики всегда наживают много врагов.
— Ага! Я так ребятам и сказал: «То-то, говорю, и ценно, что невзирая на лица. Будь ты хоть Артамонов, хоть кто». Верно, Кирка?
Тут мне показалось, что редактор и художник немного смутились. Валерка сказал «гм», отошел к столу и начал раскрашивать заголовок для второго номера газеты, а Кирилл смотрел на меня исподлобья, насупившись.
— Понимаешь, Семен, я тебя должен предупредить… — заговорил он, помолчав. — Хотя это и редакционная тайна, но так как ты мой друг… я… Одним словом, мы тебя на следующий номер запланировали.
Я сначала ничего не понял:
— Как? Куда запланировали?
— В фельетон, — сказал Кирка. — На тему о болтовне в классе.
— Ловко! Ты… ты это серьезно, Кирилл?
— Такими вещами не шутят.
— Значит… значит, своего друга будете протаскивать, Кирилл Иванович?