Невероятные истории. Авторский сборник
Шрифт:
— Ультиматум ей надо послать, — вставил Дудкин.
— Что? — не понял я.
— Ультиматум, — повторила Аглая. — Юр! Объясни ему!
Юра стал передо мной и заговорил как можно убедительней:
— Слушай! Чего ради тебе торчать в этой квартире целую неделю?
У меня сразу стало очень хорошо на душе. Две минуты назад я ломал голову, под каким предлогом унести отсюда ноги, а тут меня самого убеждают, что торчать мне здесь вовсе не нужно. Но я промолчал, а Юра продолжал меня уговаривать:
— Во-первых, ты здесь умрешь от скуки. Да еще без свежего воздуха. Во-вторых, что, если профессор возьмет да и приедет с дачи?.. Ты прогноз слушал? Похолодание и дожди до последней пятидневки месяца.
— Ой, граждане! — заговорила Зина. — Профессор наверняка приедет, если дожди… Лешка! Ты уж, так и быть, эту ночь переночуй, а завтра иди еще куда-нибудь. А то нам такое будет!..
— Да он сегодня еще уйдет. Не мешай! — сказал Антон, и Юра продолжал:
— Ну вот! А с другой стороны, твоя тетка тоже не заинтересована, чтобы ты пропадал. Ты пойми ее положение: ей поручили присматривать за ребенком, а ребенок взял да смылся!
Короче говоря, когда Юра объяснил мне, что такое ультиматум, я понял, что передо мной могучего ума человек. Зина сказала, что у нее просто гора с плеч свалилась, а Васька поддакнул:
— Ага. И у меня тоже… гора.
У Юры уже все было готово для написания этого важного документа. Он дал мне листок бумаги и ручку. Я присел за низкий круглый столик, на котором стоял телефон.
— Заглавие написать — «Ультиматум»? — спросил я. Юра сказал, что не надо. Как видно, он и содержание ультиматума уже обдумал, потому что продиктовал его мне почти без запинки:
— «Уважаемая тетя Соня!
Я категорически не согласен с Вашим педагогическим методом, которым Вы меня воспитываете. Я привык жить, как меня приучили мои родители, а Вы только и знаете, что нарушаете мою свободу и вмешиваетесь в мои дела. Вы думаете, что все это очень педагогично, а на самом деле Вы только потеряли для меня всякий авторитет. И вот результат! Мне пришлось бежать из дому, потому что лучше быть бесприютным бродягой, чем жить в Ваших невыносимых условиях.
Но для Вас еще не все потеряно. Если Вы дадите честное слово, что я получу свободу, как при маме с папой, я готов вернуться домой.
Если вы согласны на мой ультиматум, вывесите в форточку белое полотенце.
Несколько минут мы только и делали что расхваливали Юру. Особенно поразила всех великолепная фраза: «Но для Вас не все потеряно». Решено было, что Аглая бросит ультиматум в щель для почты на двери нашей квартиры, а Юра позвонит тете Соне по телефону и скажет измененным голосом: «Возьмите письмо от Леши».
Я был уверен, что тетя Соня вывесит полотенце еще до наступления вечера. Я так приободрился, что мне захотелось пофорсить перед ребятами.
— Хотите посмотреть одну забавную штучку? — сказал я небрежным голосом и повел ребят в кабинет профессора.
Увидев череп, Аглая вся передернулась:
— Ввввввв!..
Антошка Дудкин и Брыкины молча попятились. Один Юра ничуть не испугался.
— Пуля, наверное, круглую дыру бы сделала, — сказал он. — А это… возможно, его холодным оружием убили: копьем каким-нибудь или чем-нибудь еще.
— Ввввввв!.. — снова сказала Аглая и пошла из комнаты. — И как Лешке не страшно с ним в одной квартире!
— Я бы ни в жизнь не осталась, — сказала Зинаида. Я промолчал. Форсить мне что-то больше не хотелось.
Я понял, что сейчас все уйдут, а мне-то придется «с ним» остаться еще на несколько часов.
— Мы, как увидим полотенце, сразу сообщим, — сказал на прощание Дудкин.
Я поплелся провожать своих гостей. В переднюю я за ними не пошел, а остался за углом длинного коридора. И хорошо сделал. Когда ребята выходили на площадку, я услышал, как распахнулась дверь квартиры Брыкиных и сердитый мужской голос громко спросил:
— А это еще что за визитеры?
Секунды три длилась полная тишина. Потом Зинаида залепетала:
— Папа… я… мы… мы им только цветы… Я им только цветы хотела показать…
— Они… цветы… — пропищал Васька.
— «Цветы»! Тебе ключи для того дали, чтобы ты весь двор водила? (Голос папаши Брыкина донесся уже из передней, и я на цыпочках пустился в спальню.) Давай сюда ключи! А с матерью я еще поговорю. Ее люди об одолжении попросили, а она это дело соплякам перепоручила!
Я слышал, как отец Зины и Васьки обошел всю квартиру, как зашел в спальню, постоял там немного.
— Черт их носит! — сказал он негромко и удалился.
Хлопнула входная дверь, потом чуть слышно дважды щелкнул ключ в замке. Страшная догадка потрясла меня. Подождав немного, убедившись, что настала полная тишина, я вылез из-под кровати и пошел в переднюю. Там я повернул ручку английского замка и потрогал дверь. Так я и знал: папаша Брыкин запер меня на внутренний замок.
Вернувшись в комнату, я машинально остановился перед большим зеркалом. Тогда я не обратил внимания, как выглядит мое отражение, а сейчас припоминаю: что-то вроде близкого к обмороку небольшого червячка с взъерошенной челкой над белым лицом.
Прошло некоторое время, прежде чем я начал что-то соображать. Может, Зина проследит, куда отец положил ключи, а потом утащит их?..
Я прикрыл дверь кабинета и сел подальше от нее на уголке тахты. Не знаю, сколько времени я так просидел. Послышалось пять звонков. Я пошел в переднюю и прошептал:
— Кто там?
Металлическая крышка над щелью для почты приподнялась, и за дверью зашелестело:
— Лешка! Это я, Антон… Тебя на внутренний замок заперли.
— Знаю, — прошептал я.