Невероятные приключения циников в Скайриме
Шрифт:
Как-то лаборантка, которая отслеживала состояние Кречета, случайно застала его в процессе как раз такого «выучивания»: на столе лежал планшет с открытым файлом досье, а сам Максим Борисович отжимался на кулаках и негромко цитировал строчки из документа.
— Анна… — прямая спина опустилась, — …Абрамовна… — спина поднялась. — Любит, но не заводит собак. Любимый фильм: «В душе я танцую…». Душ или душа? Надо посмотреть. Любимые предметы в школе…
Кречет замер на полусогнутых руках, и лаборантка даже перестала дышать, боясь вспугнуть момент.
— … ты не училась в школе. Шар с трещинами катится… Прямо, налево, затем уход матери. Дальше… Ударился о коробку, откололся кусок, катится плохо, но… Не школа. Интернат номер семь. Зеленые стены, подгорелая каша, но нянечка даст еще одну булку…
Кречет вернулся в начальное положение, а медсестра, увлеченная картиной, не заметила, как с лацкана халата отстегнулся коммуникатор. Грохот гаджета заставил будущего «Адама13» отвлечься, и Максим Борисович поднялся с пола.
— Чем обязан? Снова прием таблеток?
Он тяжело дышал, отчего грудь под белой майкой ходила ходуном — медсестра невольно опустила взгляд на развитую мускулатуру и нервно сглотнула.
— Эм… Да. То есть нет. То есть… — она глубоко вздохнула, — мне нужно проверить ваши показатели.
Кречет, не говоря ни слова, приложил пальцы к шее и засек время.
— Пульс — девяносто. — Он послушно сел на койку и вытянул руку для манжеты тонометра. — После упражнений будет немного повышенное…
Медсестра составила на стол принесенные приборы и пробирки для забора крови, но не спешила выполнять привычные процедуры.
— Извините, — она вдруг отставила тонометр и повернулась к подопытному, — то, что вы сейчас говорили про какой-то шар и школу…
— Да?
— Можете объяснить? После приема препаратов возможна бессвязность мыслей и бред…
Кречет покачал головой:
— Я просто запоминаю материал. Это мнемоника.
— И как это происходит у вас? — заинтересовалась медсестра. — Остальные подключенные просто заучивали материал в течении нескольких месяцев…
Генерал-лейтенант глубоко вздохнул, приводя мысли в норму, и расслабленно откинулся на кровати:
— У меня нет нескольких месяцев. Здесь все просто. Я подбираю знакомые образы для каждого факта и помещаю его в свой «Штаб», где знаю каждый угол. Материалы по доктору Витальевой я просмотрел еще три дня назад, а сейчас просто проверял, чтобы они лежали на своих местах.
— Как это? — медсестра забыла, зачем пришла, и внимательно впитывала каждое слово.
Кречет вздохнул, двумя пальцами потер переносицу:
— Ладно, устрою экскурсию в свое подсознание. Все равно на интервью вы до этого докопаетесь… Так. — Максим Борисович прикрыл глаза, — Анна Абрамовна лежит на краю картотечного шкафа возле моего стола. Она — шар, но не идеально круглый, а с трещинами и выщербинами. Странный материал: не стекло, но и не дерево, что-то среднее по пластичности и хрупкости. От толчка шкафа шар падает на пол с бр-ряканьем и катится за угол. Он подкатывается к школе (у меня это пустая коробка из-под обуви), но ударяется и его откидывает к зеленому ящику с инструментами — интернат. Над ящиком на стене висит календарь с нарисованным взрывом, и на календаре зачеркнута одна неделя. Получается, что доктор Витальева со своими пороком сначала ходила в школу, но потом перевелась в интернат номер семь — помните зачеркнутую неделю? В интернате были зеленые стены, и нянечка, которая подкармливала Анну Абрамовну булками.
Медсестра даже приоткрыла рот от удивления:
— А какая связь между нянечкой, булочкам и вашим «штабом»?
Кречет открыл глаза и усмехнулся уголком губ:
— Календарь висит НАД ящиком, значит был человек, который взял «шар», то есть доктора Витальеву под свое покровительство. Образ сверху, но в то же время это образ-помощника. Плюс нарисованный взрыв на плакате: есть один старый сериал, где бабушка главного героя звала его «пирожочек». Выходит, все достаточно просто: опекунство, покровительство, хлебобулочные изделия.
Медсестра молча переваривала услышанное, а генерал-лейтенант поднялся и задумчиво почесал подбородок:
— Кажется, пульс и давление пришли в норму после упражнений, можно переходить к процедурам. Приступим, мне еще через два часа сдавать тест по религии и верованиям Скайрима, а с ними в «штабе» пока полный бардак…
***
Спустя еще пару дней, когда Кречет уже не знал, куда себя деть от безделья, его пригласили на финальное обследование у психиатров. С некоторой опаской он опустился в кресло, а после подвергся различным опытам: гипнозы, тесты на эпилепсию, исследования сна и, Роршах знает, какие еще психологические штуки. Естественно всё записывалось на видео. Именно из похожей записи с доктором Витальевой генерал-лейтенант узнал про зеленые стены в интернате и булочки от няни. Склифосовский объяснил необходимость копаться в личностях просто: для восстановления памяти нужно не просто перечислить подключенным факты из их жизни, а задействовать воспоминания, которые несут эмоциональную окраску. Проще говоря: не на логику давить надо, а на эмоции. Кречет подумал, что с эмоциями у него всё отлично — их все почти удалось подавить для более эффективной службы. Поэтому на интервью офицер вел себя довольно раскованно и отвечал на интимные подробности с нордическим спокойствием.
В день икс медсестра пришла за Кречетом и принесла белую медицинскую распашонку с завязками на спине. Генерал-лейтенант по-военному быстро переоблачился в нее и, сверкая в прорезях голыми ягодицами, направился в блок для подключения. Медсестра, предусмотрительно пропустив Кречета вперед, пошла позади него, любуясь офицерской филейной частью.
Когда Максим Борисович оказался в святая святых всего эксперимента, а именно рядом с такими же подключенными, каким скоро он должен был стать сам, Кречет почувствовал легкую дрожь от предвкушения. Точно такую же дрожь он испытывал всякий раз перед боевой операцией. Приключение обещало быть новым и интересным опытом. Генерал-лейтенанта уложили на койку, и у того перед глазами где-то высоко замаячил белый потолок и панорамное стекло, через которое он впервые увидел этот зал. В воздухе едва различимо пахло озоном после кварцевания. Попискивали приборы остальных подключенных, а к Кречету начал стекаться медицинский персонал во главе с доктором Склифосовским.
— Ну-тес, голубчик. Как вы себя чувствуете? — не глядя на подопытного, поинтересовался Натан Семенович, разворачивая над Кречетом лампы.
— В полной боевой готовности.
— Рад слышать.
Доктор велел расслабиться и коротко кивнул Николаю, который уже заканчивал программные приготовления.
— Так. — Склифосовский по-деловому обратился к Кречету. — Сначала повторим инструктаж по виртуальной симуляции. Мы закинем вас во время и место максимально, приближенные к месту появления доктора Витальевой. Если наши расчеты верны, и сыворотка сработает, то вы сохраните память. Вы должны будете найти Анну Абрамовну и постараться вернуть ей память с помощью тех воспоминаний, которые узнали из ее видео. Главное — эмоциональная составляющая, запомнили?
— Так точно, — Кречет кивнул.
— Хорошо, — доктор Склифосовский тяжело вздохнул и развернул к себе один из мониторов. — Максим Борисович, так как вы будете в игре, мы можем поменять вам пол, выбрать другую внешность или расу в рамках вселенной Скайрима.
Кречет приподнялся на локте, но был тут же уложен обратно крепкими руками медсестер.
— Что значит «поменять пол»? Оставляем, как есть! Мужской. И только попробуйте лишить меня причиндалов. Что касается внешности и расы… По начальным характеристикам норды неплохо себя зарекомендовали в плане сопротивляемости к холоду. Делайте нордом. Внешность тоже оставляйте мою. Я хорошо тренирован и неплохо владею своим телом — другая комплекция может сбить с толку.