Невероятные приключения Марека Пегуса
Шрифт:
— Нет. Тот запах никак нельзя назвать приятным, — поморщился пан Фанфара.
— Понимаю, — сказал Ипполлит Квасс и молниеносно сунул под нос пану Анатолю другой флакончик.
Пан Анатоль с отвращением отшатнулся.
— Нет, это не то. Как вы могли подсунуть мне такую гадость?
— Может, это?
— Нет, — поперхнулся пан Фанфара, — это аммиак.
— А это?
— Да, пожалуй.
— Вы уверены? Нюхайте хорошенько! Пан Фанфара высморкался и принюхался.
— Да, да, конечно, это тот запах.
— Стало быть, валерьянка, — с триумфом сказал сыщик, но лицо его тут же помрачнело. — Валерьянка, — повторил он, поглаживая подбородок. — Нехорошо. Это значит, что в комнату проник Венчислав Неприметный. Иными словами, дело серьезное. Венчислав Неприметный — самый коварный, самый ловкий и самый опасный представитель преступного мира… Что ему здесь было нужно? Зачем он приходил? — задумался Ипполлит Квасс. — Не нравится мне все это… Ваш сынок, пани Пегусова, попал в какую-то скверную историю. Родители с ужасом смотрели на сыщика.
— А вы уверены, — сказал пан Фанфара, — вы уверены, что это именно Венчислав Неприметный?
— О, тут у меня нет никаких сомнений — валерьянка объясняет все. Только Венчислав Неприметный носит всегда при себе валерьянку и перед каждой операцией принимает по тридцать капель. Другое дело — запах сливянки. Запах сливянки сразу указал бы на Альберта Фляша. Запах бензина на месте преступления недвусмысленно указал бы на коварного шантажиста Теофиля Боцмана. Он же Теофиль-Душитель, или Чернопалый. Он всегда орудует в черных перчатках и моет их в бензине, так как ему постоянно кажется, что они грязные. Но, поскольку в данном случае мы слышим запах валерьянки, об ошибке не может быть и речи. Диагноз только один — Венчислав Неприметный.
— Вы так хорошо их всех знаете… — в ужасе пролепетала пани Пегусова.
Ипполлит Квасс скромно улыбается:
— Тридцать лет практики, уважаемая.
— Вы тридцать лет были сыщиком?
— Не только сыщиком… — Ипполлит Квасс печально задумался.
— Пан Ипполлит долго практиковался среди преступников, чтобы приобрести необходимый опыт.
— …Как это понимать? — испугалась пани Пегусова.
— Некогда и я был преступником, уважаемая пани, однако после тяжелого морального потрясения свернул с этой пагубной дороги.
— Вы были преступником! О боже! — ахнула пани Пегусова.
— Да, увы! Я был известным вором, но еще двадцать лет назад свернул с дорожки злодеяний и с тех пор, борясь с мошенничеством, воровством и преступлениями, искупаю зло, которое когда-то причинил людям.
— О… о… о… — От ужаса пани Пегусова не находила слов.
— Это удивительно, — взволнованно сказал Алек. — Расскажите нам об этом подробнее!
— Как-нибудь в другой раз, молодой человек. Сейчас некогда. Нужно спасать бедняжку Марека. Дело обстоит значительно сложнее, чем я предполагал. Подумаем, с чего начать.
— Наверное, следует немедленно арестовать Венчислава Неприметного, — сказал Алек.
— Вообще странно, что, так хорошо зная этого преступника, вы позволяете ему резвиться на свободе, — заметил пан Пегус.
— Увы, — развел руками Ипполлит Квасс, — чтобы арестовать Венчислава Неприметного, нужны улики. Ни один суд не может наказать его, не имея улик. А Венчислав Неприметный, как я уже говорил, принадлежит к числу самых ловких преступников и совершает кражи, не оставляя никаких следов.
— А валерьянка? — спросил Алек.
— Запах валерьянки не может считаться доказательством, юноша, и ни один суд не вынесет приговора на основе такой летучей улики. К сожалению, до сих пор я не имел случая собрать более вещественные доказательства. Дело в том, что за последние несколько лет я отошел от своей основной профессии. Теперь я, так сказать, сыщик-пенсионер и всецело посвятил свой досуг хореографическому искусству…
— Пан Ипполлит Квасс руководит школой бальных танцев на Карловой улице, — объяснил пан Цедур. — Именно там и состоялось наше знакомство.
— Совершенно верно, я занялся вашим делом только ради моего друга пана Цедура, который, в свою очередь, обратился ко мне по просьбе друга Марека, пана Фанфары.
Сказав это, Ипполлит Квасс встал с места.
— Однако довольно слов, ближе к делу. Переходим в наступление. Есть только одно сомнительное обстоятельство, которое усложняет все. Если в комнате был Венчислав Неприметный, то он безусловно проник в дом через окно. Ибо Венчислав Неприметный всегда пользуется окном. Кто же тогда открывал дверь? Ведь на замке явные следы отмычки! Как я уже сказал, ни один из знакомых мне преступников не мог оставить подобных следов.
— И второе, — заметил пан Фанфара. — Зачем Венчислав Неприметный проник в комнату?
— Это, пожалуй, ясно — чтобы похитить Марека, — шепнул пан Пегус.
Ипполлит Квасс задумчиво покачал головой:
— Все это очень странно… Вы говорите, для того чтобы похитить Марека. Но ведь гораздо легче похитить мальчугана на улице! Венчислав Неприметный слишком умен, чтобы обременять себя такими визитами. Марек — не грудной ребенок, которого можно взять на руки и вынести.
— Может быть, преступника на улице ждали сообщники? — сказал пан Пегус.
— Нет, ведь пан Фанфара как раз возвращался ночью из ресторана и никого не заметил. Не заметил он также автомобиля, в котором в таких случаях обычно увозят жертву. Трудно себе представить, чтобы Венчислав Неприметный хотел вынести Марека в мешке.
— Как же, по вашему, обстоит дело?
— Это дело словно клубок спутанных ниток. Нельзя одновременно тянуть за все, они еще больше запутаются и затянутся мертвой петлей. Нужно начать с одной ниточки. Начнем с Венчислава Неприметного. Отыщем его и установим за ним слежку. Думаю, что таким способом мы в конце концов найдем то укромное местечко, куда они запрятали Марека.