Шрифт:
Эш сколько себя помнил жил в Саду. Это был клочок земли, крохотная вселенная, вокруг которой вертелась Неизвестность. Здесь мягко светило солнце, его можно было затушить, всего-то нажав на кнопку, бежал журчащий ручей, что миниатюрным водопадом срывался с холмика вниз и образовывал маленькое – не больше ванны – озерцо. Эш закрывал его перегородкой, когда хотел искупаться, и вода сама нагревалась. Вообще-то в саду всё было идеально. Шелковистая трава никогда не вырастала
– Я хочу есть, – говорил мальчик, и посреди лужайки, там, где в земле стоял купол-пузырь, появлялась еда. Можно было заказать что угодно, протянуть руку сквозь прозрачную пленку и заполучить угощение. Откуда оно там бралось, Эш не задумывался.
В пять лет мальчик впервые увидел стрекозу. Она прилетела оттуда – из далекого мира и зависла в воздухе у стены купола, недоумевая, что за препятствие вдруг возникло на пути. Эш с восторгом и некоторой опаской подошел к гостю из Неизвестности, протянул к нему руки и коснулся пальцами гладкой поверхности своего убежища. Стекло было абсолютно прозрачным и упругим на ощупь, словно состояло из множества податливых шариков, только снаружи его обволакивала плотная темная дымка. Две миниатюрные стрекозы весело подпрыгнули, пойманные в отражении глаз, и это было так удивительно! Существо, пришедшее извне било крыльями, зависнув на месте, казалось, оно с не меньшим изумлением взирало на крохотного обитателя стеклянного шара. Но охранная система сочла пришельца опасностью и в следующий момент стрекоза рассыпалась.
– Эй! Ты куда? – Недоуменно вскрикнул Эш, но пространство вокруг хранило безмолвие. Тогда он лег и стал ждать, пристально глядя перед собой. Ничего не происходило. Заводной механизм проигрывал бессмысленные слова забавной мелодии, тихо жужжала печь в чреве «газона», готовясь подавать обед. Но живое существо больше не появлялось, оно растворилось во мраке, навсегда похитив покой мальчика.
В тот день в нем проснулось Любопытство.
Мальчик лежал на траве, слушая сверчка, и думал о том, как же выглядит тот, кто издает этот красивый пронзительный звук. Десятки и даже сотни иллюстраций, фотографий и записей каскадом струились над его головой, можно было вертеть, поворачивать, растягивать и сужать виртуальные картинки, падающие сверху. Но Эш безразлично отпихивал их, с напряжением он вслушивался в тишину, там – за пределами Сада жил настоящий сверчок. Маленький уродливый серый жук, настоящий живой жук, который был куда интереснее любых голограмм.
– Откуда ты пришел? И куда уйдешь теперь? – Подумал мальчик, оглядывая свои владенья. Спокойный ровный свет освещал изумрудный газон, где каждая травинка могла бы стать прибежищем для сверчка, но вместо этого хранила стерильную невинность, безучастно и бесцельно питаясь солнечной энергией. Эш с досадой пнул мяч, и тот, весело свистнув, ударился о стену и мягко упал вниз вместо того, чтобы отскочить рикошетом.
– Почему ты не прыгнул обратно? – Вдруг подумал мальчик и замер, крепко зажмурив глаза. «Почему». Новое слово родилось в его голове, выловленное сетями ассоциаций, и любопытство жадно ухватилось за него, увидав, наконец, инструмент для завоёвания новых широт. А весёлые экраны, появляющиеся в хаотичном порядке то там, то тут демонстрировали видеоряд, повествующий о сверчках и о мячиках. Красочные схемы законов физики змейками бегали перед глазами, и Эш невольно запоминал их, как нечто естественное, но вряд ли необходимое.
– Фу, как скучно! – С досадой выдохнул Эш. На его восклицание тут же отреагировали заводные игрушки, хором запев «давай поиграем» и даже сделав пару движений навстречу мальчику. Но пленнику сферы не хотелось с ними играть, ему хотелось чего-то нового, того, чего он сам пока не осознавал.
В семь лет Эш впервые понял значение слова «одиночество». В его мире не было иллюзий или фантазии, только черные буквы, цифры, факты, которые не были способны заполнить бездонную яму детского любопытства. Но теперь его интересовал лишь один вопрос: откуда приходят сверчки. Они не способны проникнуть в мир Эша, они остаются за чертой, но быть не может, чтобы вне сферы властвовала только пустота, тогда сверчкам негде было бы жить, некому было бы исполнять свою пронзительную песнь. Так думал мальчик, заточенный в своем идеальном саду.
– …и если я учу цифры, то хочу знать, кто их придумал. Зачем они нужны? Я могу ими владеть, могу складывать или вычитать, могу играть с ними, или отложить в сторону и забыть. А зачем существует сверчок? Кому он нужен?
Компьютер молчал. Мальчик удобно устроился на мягкой постели, составленной из лиловых пушистых шаров, ему было тепло и уютно, и даже тягостное чувство, сроднившееся с ним, не так сильно давило на него.
– Он нужен самому себе, – ответил Эш на собственный вопрос и погасил солнце.
«Зачем». Каково это слово на вкус? Каково на ощупь? Эш мог бы вертеть его, словно те голограммы, поворачивать и сжимать, раз за разом удивляясь той легкости, с которой вопрос слетает с его губ. «Почему». Ответов нет.
Конец ознакомительного фрагмента.