Невервинтер
Шрифт:
Она вышла на удивление уверенно.
Дриззт взглянул на Мег, но выражение её лица не изменилось.
– Призови своего коня, — сказала Мег. — Вам пора в путь.— Она повернулась и прошла мимо Далии, заперев за собой дверь.
Дриззт посмотрел ей в след, даже пошел за ней, но Далия схватила его за руку и остановила.
– Призывай Андахара, — тихо сказала она. — Так будет лучше.
– Они спасли тебя.
– Ты спас меня.
– Это они — они очень сильно помогли нам!
– Они пытались отрезать мне ступню.
– Только чтобы спасти тебя.
– Уж лучше умереть.
То, как эльфийка сказала это, сильно поразило Дриззта, потому что она говорила всерьёз. Дроу хотел проучить её, хотел сказать, чтобы она никогда так не говорила.
Но потом подумал о своей полуночной поездке, его возбуждении, о чувстве контроля, непоколебимости, о чувстве радости от приключения, независимо от риска. Этого чувства Дриззт До’Урден не испытывал уже очень, очень давно.
Он дунул в свисток Андахара и приказал волшебным колокольчикам звенеть, когда они отправились прочь, вниз по южной дороге.
Часть II
Враг моего врага
Уже давно мне приходило в голову, что я рождён для действий, битв и приключений. Во времена мира и спокойствия, как и мой друг Бруэнор,
Потому что в этих поисках мы нашли открытую дорогу, дикие земли, приключения, и, разумеется, сражения.
Но чего-то не хватало. Я не мог полностью осознать это, не мог правильно сформулировать, теперь же, спустя долгое время, возвращаясь к первым дням правления Короля Бруэнора в Мифриловом Зале, я понимаю, что отсутствовали острые края, те самые, что царапают мою кожу и дают ощущение полноты жизни.
Любой, кто когда-либо стоял на краю обрыва, поймет это. Можно наслаждаться видом, открывавшейся панорамой, но нельзя не чувствовать волнение от того, что твоя жизнь — часть чего-то большего и грандиозного, словно каким-то образом душа уносится ввысь к звёздам, чтобы присоединится к непостижимым просторам вселенной.
На фоне всей этой красоты и впечатляющего величия ветер завершает общую картину ощущений, особенно кружащий и налетающий порывами морской бриз. С этими ощущениями приходит величайшее подтверждение жизни: чувство страха, признание того, каким мимолетным может быть наше существование.
Когда я стою на краю обрыва, на грани катастрофы, склонившись против ветра, я чувствую себя по-настоящему живым. Я должен быть быстрее, чтобы перестраиваться под ветер и сохранять свой баланс, менять точку опоры одновременно с порывами ветра; если я хочу остаться на краю обрыва, и, соответственно, остаться в живых, то я должен быть быстрее, чем все прихоти ветра.
В прошлом я упорно связывал себя с битвами и приключениями, всегда направлял свой взор к открытой и полной опасностей дороге, но совсем недавно ко мне пришло понимание того, чего мне действительно не хватает: риска и острых ощущений.
Страха перед риском, края этого высокого обрыва. Не самого риска, поскольку он был всегда, а волнения от ощущения риска …
По правде говоря, это случилось во время моей полночной поездки из Лускана, только тогда я понял, как долго не испытывал этих острых ощущений.
Когда я впервые покинул Далию, я боялся за неё, но страх рассеялся почти сразу, на его место пришло ощущение непобедимости, которого я не знал десятилетиями, а возможно и целый век! Я знал, что преодолею охраняемую стену Лускана, что найду Бениаго, знал, что заставлю его подчиниться. Я знал, что я одержу победу. Я знал, что буду быстрее, чем порывистый ветер.
Почему?
Риск был всегда, сейчас я понимаю это, но на протяжении стольких лет волнение от риска было вовсе не из-за неприемлемой цены поражения. Цена обладания друзьями, настолько дорогими и любимыми, это … уязвимость.
Я даже допускаю, что ветер мог сдуть Дриззта До’Урдена с обрыва. Такая цена не слишком высока. Но наблюдать, как Кэтти-бри падает у меня на глазах?
Тогда я не непобедим. Тогда это просто риск, а не острые ощущения от жизни на краю обрыва.
Не более.
Потому что по дороге в Лускан я был непобедим. Стены не могли остановить меня. Бениаго не мог остановить меня.
И теперь я понимаю — потеряв своих друзей, свою семью, свой дом, я потерял также и свою уязвимость, но я вернул назад острые ощущения опасности, свободу не только ходить по краю бездны, но и танцевать там, насмехаясь над ветром.
Что за странная ирония.
Но что тогда значат мои развивающиеся отношения с Далией?
Она очаровывает меня. Она дразнит меня каждым движением и каждым своим словом. Она манит меня туда, где я ещё не был!
Во время моего путешествия, с безудержным восторгом, трепетом от приключения, полного сражений и, конечно, риска, я знал, что она выживет. Я знал это! Даже когда всё кричало о том, что яд убьёт её задолго до моего возвращения из Лускана, где-то глубоко в душе я просто знал, она не будет потеряна для меня. Не сейчас, не так. Её судьба не могла быть написана таким образом; её смерть не могла быть такой грубой и обыденной.
Но что, если я ошибался? Что, если бы её забрали у меня, как остальных до этого? Безусловно, Далия танцует ещё более дико на краю того обрыва, чем я. Она бесстрашна вплоть до безрассудства – за короткое время я хорошо узнал её, я видел это очень ясно.
И всё же этот риск не пугает меня.
Я не хочу, чтобы она умерла. Обаяние, привлекательность, всё это слишком сильно и реально. Я хочу узнать её, понять её. Я хочу кричать на неё и в то же время целовать. Я хочу испытать её в бою и в страсти.
Она настолько же непредсказуема, насколько эротична, она изменяет интонации своего голоса так же легко, как меняет свой внешний вид. Думаю, что игра, в которую она играет, это способ вывести друзей и врагов из равновесия. Но я не уверен, и это тоже часть её бесконечного соблазнения. Она дразнит меня своим непредсказуемым поведением, или Далия действительно непредсказуема? Она актёр или только роль?
А возможно, есть и третий вариант: я так отчаянно нуждаюсь в ответе, кто же этот непредсказуемый доппельгангер, что ищу слишком много смысла в каждом её слове. Возможно, я ищу, и лишь потому вижу, глубокий смысл в её намерениях, и пытаюсь отыскать ключи к её сердцу?
Тщательно охраняемому сердцу. Но почему?
Ещё одна загадка, которую необходимо разгадать …
Я знал, что она не будет потеряна для меня, но как? Как мои инстинкты полностью побороли мой разум? Учитывая всё, что произошло в моей жизни, не должен ли я был ожидать наихудшего варианта развития событий относительно
И всё же я не боялся. Я упивался ночной поездкой, приключением и острыми ощущениями от риска.
Может, это привычки Далии, её развязность, её собственное бесстрашие повлияли на моё сердце? Или, возможно, я люблю её не так, как любил Кэтти-бри или Бруэнора, Вульфгара и Реджиса?
Мне интересно – что, если это нечто иное? Возможно, уроки Инновиндиль проникли в меня гораздо глубже, чем я думал. Это вполне логично, я понимаю точку зрения Инновиндиль, что мы, эльфы, должны проживать свою жизнь маленькими фрагментами из-за того, что бок о бок живём с расами, чьи жизни гораздо короче наших собственных. Но возможно ли, что уроки Инновиндиль зародили во мне уверенность, что я смогу двигаться дальше, что передо мной лежит дорога? И хотя те, кого я глубоко люблю, ушли от меня, я найду других, чтобы разделить с ними свой путь и сражения?
Я надеюсь, это так, а возможно есть ещё кое-что что. Возможно, каждая потеря закаляет моё сердце и делает неспособным чувствовать боль. Потеря Бруэнора ужалила меньше, чем потеря Кэтти-бри и Реджиса, и меньше, чем знание того, что Вульфгар тоже, несомненно, ушёл. Есть и другие причины. Последние слова Бруэнора: “Я нашёл его, эльф” отражали жизнь, полную приключений, я уверен в этом. Мог ли просить дварф большего, чем знал Король Бруэнор Боевой Молот? Его последний бой один на один, его победа над дьяволом ямы с помощью сил древних королей дварфов, безусловно, наполнила бы до отказа сердце любого дварфа.
Поэтому я не оплакиваю Бруэнора, хоть и скучаю по нему не меньше, чем по всем остальным.
Получается, здесь нет единого ответа. Жизнь – это сложное путешествие, и некоторые создают связи от чувств к последствиям, от последствий к ожиданиям. Несомненно, я буду стараться распутать это всё, ведь такова моя натура, но в итоге я остался с одной неизбежной истиной: радость от ночной поездки, переговоры с Бениаго при помощи скимитаров, безрассудные приключения.
Острые ощущения на краю обрыва.
Это твоё обещание Дриззту До’Урдену, моя леди Далия, эротичная и непредсказуемая.
И это ваше наследие Дриззту До’Урдену, мои старые Соратники Мифрилового Зала.
Ты видишь меня сейчас, Кэтти-бри?
Ты видишь меня сейчас, Бруэнор?
Ты видишь меня сейчас, Реджис?
Ты видишь меня сейчас, Вульфгар?
Потому что я вижу вас. Вы идёте со мной. Вы каждый день в моих мыслях, все четверо, и я вижу, как вы улыбаетесь, когда улыбаюсь я, и хмуритесь, когда мне больно. Я верю в это, и чувствую это.
Я молюсь об этом.
Глава 9
Чёрный бриллиант
Дриззт пересёк маленький лагерь и, подойдя к краю утёса, оглядел берег реки. Далия сидела возле холодного ручья, ее ботинки и черная кожаная шляпа лежали на земле рядом с ней. Чёрные волосы были подстрижены до плеча и зачёсаны вперёд, синюю татуировку на лице скрывал макияж… Или всё наоборот — синяя татуировка и есть маска, а это была настоящая Далия?
Дроу усмехнулся этой мысли, ведь иллюзия перемен Далии касалась не только её внешнего вида. Это был беспомощный смешок, потому что он не надеялся распутать тайны эльфийки в ближайшее время.
Вытянув свою стройную ногу, всё ещё бледную и опухшую, Далия погрузила её в ручей и начала растирать. Взглянув на уродливую рану, эльфийка с явным отвращением на лице покачала головой.
– Что реальность, а что — иллюзия? – задавался вопросом Дриззт, соскальзывая с крутого склона, чтобы встать рядом с ней. Только теперь он заметил, что у его союзницы появилось новое украшение — черный бриллиант в правом ухе, дополнявший десять бриллиантовых гвоздиков в левом.
– Все и ничего, — пренебрежительно ответила Далия.
Она поморщилась, выдавливая из раны гной, смешавшийся с кровью.
– Ты так боишься, что настоящая Далия будет раскрыта?
Эльфийка недовольно посмотрела на него и покачала головой, словно вопрос не стоил ответа.
– Мы в большом долгу перед Мэг и Беном Пивоваром, — заметил Дриззт.
— Ты опять хочешь разглагольствовать о них? — огрызнулась Далия. – Приди ты чуть позже, и я стала бы на одну ступню легче. Или те двое лежали бы мертвыми у моих ног.
– Они хотели отрезать тебе ногу только потому, что видели в этом единственный способ спасти твою жизнь.
– Они пытались отрезать мне ногу, и я бы их обоих прикончила.
– Ты убила бы мать на глазах ее детей?
– Сначала я попросила бы детей отвернуться, — саркастически ответила Далия.
Дроу посмеялся над её язвительностью, но эльфийка лишь пристальнее посмотрела на него. Всего на мгновение, один удар сердца, но Дриззт почувствовал, что она может прыгнуть и напасть на него здесь и сейчас.
– Будь ты проклят, Бениаго! — пробормотала женщина, еще раз сжимая раненую ногу.
– Он дал противоядие, — сказал Дриззт.
– Значит, он идиот, потому что спас жизнь тому, кто убьет его.
– Не Бениаго расставил ловушки, — напомнил ей Дриззт.
– Именно Бениаго вынудил меня спуститься с верёвки.
– Он защищал собственность Корабля Курта.
– И ты бы стал защищать его?
– Едва ли. Разве я не пришёл, чтобы прогнать его?
Далия плюнула на ногу и сжала ее еще раз. Закапала кровь, вместе с которой вышел зеленый гной.
– Его убийство ослабило бы Корабль Курта и ясно дало бы понять, что со мной не стоит играть.
– Ах, вот оно что, — с усмешкой сказал Дриззт. — Ты в замешательстве, потому что тебя перехитрили.
Далия угрожающе прищурилась.
– Верховный капитан Курт, или скорее Бениаго, понял, что ты вернешься в ювелирный магазин, и был к этому готов, — сказал Дриззт. — На самом деле я подозреваю, что единственной причиной, по которой они взяли нас к тому купцу, была твоя очевидная любовь к драгоценностям.
– Я знала, что они это знают, — настаивала Далия. — Я хотела, чтобы они знали.
– И ты хотела, чтобы они победили и убили тебя?
Голубые глаза Далии метали молнии ему в лицо, но Дриззт улыбался все шире, наслаждаясь победой над ней. При всём её упрямстве, эльфийка не могла с полной уверенностью утверждать, что ожидала ловушки.
– Я уже говорила тебе, что разобралась бы с ловушкой и нашла бы способ выбраться, — сказала Далия, чеканя каждое слово. — Я бы ускользнула от драки, и Бениаго был бы мертв, если бы ты не вмешался.
– С ядом в ступне?
– Я бы обыскала труп Бениаго и нашла эликсир. И если бы не твое глупое вмешательство, у меня бы было время обработать рану и предотвратить распространение яда по всей ноге.