Невервинтер
Шрифт:
– Ты хотел сказать лич?
– Она самая. Наша победа не будет полной, если мы её не уничтожим. И сражайся ты лучше против никчёмных фанатиков, я смог бы отложить своё нападение, и шансов вовлечь лича в бой было бы больше.
Баррабус выставил одну ногу и облокотился на колено, давая волнам боли пройти. Он старался не обращать внимания на нелепые претензии Алегни, потому что знал – в противном случае он точно скажет что-то, о чём повелитель нетерезов заставит его пожалеть.
– Поэтому пришлось делать выбор… из-за твоей бездарности, — продолжил Алегни. – Но, в конце концов, я ничего
Одетая в перчатку рука Алегни появилась перед лицом Баррабуса, и убийца не стал отказываться от приглашения. Он взялся за руку, и мощный тифлинг грубо поднял его на ноги.
– Итак, как я объяснил, я спас тебя, и ни по какой другой причине кроме моего великодушия, — настоял на своём Алегни, и, закончив, многозначительно взглянул на него.
– Спасибо, мой господин, — сказал Баррабус. – Я не достоин.
– Нет, — согласился Алегни. – Нет, пока ты не сможешь убедить меня, что твои усилия в битве, твоё предупреждение поселенцев Невервинтера о надвигающейся угрозе достаточно упрочили твоё положение среди них.
– Они умоляли меня остаться, — сказал Баррабус.
Тифлинг обдумывал это некоторое время.
– Ты можешь получить доступ в город, когда тебе заблагорассудится?
– Они широко распахнут свои врата для меня.
Алегни кивнул, обдумывая его слова несколько мгновений. Наконец, он стал уходить.
– Тогда, возможно, ты стоил усилий, потраченных на твоё спасение, — сказал он, не оглядываясь назад. — Несмотря на твою бездарность.
– Ты получил свой выигрыш! – осмелился прокричать ему вслед Баррабус.
– Лич сбежала.
– Выигрышем была победа над тэйскими силами, и они повержены, — настаивал Баррабус. – Выигрышем был мой плацдарм в Невервинтере, и они готовы чествовать меня как своего первого гражданина!
Херцго Алегни остановился, и среди собравшихся повисла тишина. Многие шадовары даже отступили назад. Повелитель нетерезов медленно обернулся, чтобы посмотреть в лицо дерзкому Баррабусу.
– Так и есть, — сказал он с кривой усмешкой. – Так и есть.
Херцго Алегни повернулся и пошёл прочь, оставляя бормотавшего Баррабуса в тупиковом положении посреди лагеря. Все остальные шадовары разошлись, многие из них смотрели на Баррабуса и качали головами, будто ругая его за проявленную нелепую гордость.
И Серый действительно чувствовал себя нелепым в тот момент. Нелепым и беспомощным. Пойманным в ловушку, в какую до этого никогда не попадал, даже когда жил среди тёмных эльфов Подземья в Мензоберранзане.
Убийца сделал глубокий вдох и выпрямился, сбрасывая остатки разрушающей дрожи чистой агонии.
Он нашёл утешение, представив выражение лица Херцго Алегни, когда тот узнает об Аллее Баррабуса. Алегни давно желал, чтобы этот искусно сделанный мост был его личной наградой.
Баррабус Серый отнимет у него малые победы при любом удобном случае.
Джестри споткнулся о ступени крыльца Аруники и нетвёрдой походкой последовал за Силорой
– Я не знаю что сказать, — заметил Джестри.
– Поблагодарить? – подсказала Силора.
Джестри оглянулся, чтобы сквозь деревья посмотреть на небольшой домик, и потёр лицо.
– Да, — удалось ему прошептать спустя несколько мгновений, и он повернулся, чтобы снова взглянуть на Силору, женщину, которую он так обожал.
– Удивлён?
– Почему?
Он опять посмотрел на домик, выставив вперёд руки, чтобы показать Силоре, что ответ должен быть очевиден. Среди сверстников Джестри мужского пола, и даже среди некоторых фанатиков-женщин, обсуждение таких авантюр было делом обычным, типичные связи и бахвальство сильных молодых воинов, живущих на грани катастрофы. Но как Джестри мог хвастаться такой ночью? Кто ему поверит?
Он снова перевёл взгляд на Силору и не смог сдержаться.
– Я люблю тебя.
Женщина ударила так сильно, что ослабленные ноги не удержали его, и Джестри боком повалился на землю.
– Почему? – кричал он, глядя на неё снизу. – За что?
– Ты думаешь, Асмодей одобрит такую глупость? Любовь? Нет любви. Есть только похоть.
– Но…
– Ты разочаровываешь меня, — прервала его Силора и стала уходить.
Джестри поднялся на ноги и устремился за ней. Женщина снова остановилась, когда он приблизился, и бросила на него ещё более пронзающий взгляд.
– Это правда, которую мы знаем, — сказала Силора, и сильно ткнула его пальцем в грудь. – И с этой правдой мы сильнее. Любви нет. Наши враги слабы, потому что они поддаются этой ерунде. Нет любви, только похоть. Нет теплоты, только жар. Нет дружбы, только сотрудничество. Нет общества, только ты сам. Это принципы твоего существования. Это истины, которые ты даровал себе. Ты будешь отрицать всё это только потому, что у тебя зудит в одном месте?
Закончив, она протянула руку, крепко схватила Джестри за промежность и сжала кулак. Мужчина поморщился, но сдержался.
– Ты желаешь меня, — шептала Силора, приближаясь к его лицу.
Она продолжала удерживать хватку и сжимала ещё сильнее.
– Ты желаешь меня, — повторила она более настойчиво, и Джестри понял по её тону, что это был вопрос.
Он кивнул.
– Ты должен взять меня, — сказала она. – Ты стремишься обладать мной.
Он снова кивнул.
– То, что я сейчас позволила тебе с Аруникой, лишь временно насытит тебя, — прошептала она. — А потом я снова понадоблюсь тебе, и ты будешь умолять меня довести тебя до самых вершин блаженства.
Джестри слишком трудно дышалось, чтобы он мог ответить. Силора отпустила его, оттолкнув на шаг назад.
– Я рада этому, — сказала она, внезапно успокоившись. – И обещание больших удовольствий, удовольствий за гранью твоего воображения, не пустое. У меня есть для тебя цель, Джестри, и когда ты её осуществишь, я покажу тебе такие вершины наслаждения, которые возможно убьют тебя. Ты бы хотел умереть подобным образом, правда?
Джестри понял, что кивнул даже прежде, чем смог обдумать последствия её обещания.