Невеста бальзаковского возраста
Шрифт:
«Красавчика» она увидела сразу. В жизни он выглядел чуть старше, чем на фото. Лицо у него было усталое, но настолько располагающее, что Настя остро пожалела, что он ждет не ее, а Лизку. Даже не общаясь, уже можно было с уверенностью сказать, что никакой это не «Шурик номер два», а интеллигентный, приличный мужчина, крепко стоящий на ногах.
Конечно, он удивился.
Разумеется, он никак не мог понять сбивчивых объяснений, которые, мучительно краснея, бормотала Настя.
Но… он улыбнулся и сказал, что ему приятно познакомиться.
И тут Настя поняла, что жизнь кончена. Она влюбилась. В мужчину, который ждал
Его звали Богдан. Он все спрашивал и спрашивал про Лизу, и Настя, которой про сестру было совершенно нечего рассказать, кроме того, что она безмозглая иждивенка, ненавидя себя за издержки воспитания, красиво врала, обвешивая Лизку несуществующими достоинствами. Не пользоваться же ситуацией и не переманивать Богдана! Это было бы непорядочно.
Поэтому Лизавета оказалась рафинированной, остроумной и жизнерадостной. Кроме того, Настя брякнула, что сестрица – талантливый фотограф и у нее даже была персональная выставка (да-да, в соседней школе, директору тогда пришлось заплатить за эту профанацию, зато Лиза получила полное право говорить, что она «выставляется»!).
– Я и не сомневался. Она такие письма пишет! Это удивительно, я смотрю на вас и понимаю, что познакомился с изумительными девушками. Знаете, я ведь не верил в возможности сетевых знакомств, мне это казалось чем-то несерьезным, даже неприличным. Я так рад, что все же решился. Мне первый раз так хорошо и спокойно с женщиной. Давайте дружить! – воодушевленно предложил Богдан.
И Настя пугливо кивнула. Дружить с мужчиной, с которым хочется спать, – это то еще испытание. И если у него ничего не получится с Лизкой, то вдруг… Ну, мало ли, ведь в жизни все бывает!
Ни в какой ресторан он Настю не повел. Это было бы пошло. Оказывается, у Богдана были куплены билеты на оперу.
– Я, честно говоря, балет больше люблю, – честно признался он, простодушно улыбаясь детской, белозубой улыбкой. – Но сегодня были только билеты на оперу. Вы как?
– Ой, я просто счастлива, – поспешно уверила его Настя, которая к опере тоже была слегка равнодушна. Хотя, может, и не равнодушна, но последняя опера, которую она видела, «Волк и семеро козлят», была так себе. Да и случилось это в далеком детстве. Она тогда хотела писать и мороженого, но надо было сидеть, терпеть и смотреть на сцену. Это единственное яркое воспоминание и наложило отпечаток на ее отношение к операм вообще.
«Взрослая» постановка потрясла Настю до глубины души. Она так давно не была в театре, что, возможно, отстала от жизни. Но признаться в этом Богдану было стыдно, поэтому она терпеливо сидела и смотрела на странное действо.
Сначала на сцену выехала девица на велосипеде, потом там началась суета: ходила толстоногая дама с телефоном, волоча провод, бегал король в короне набок, причем в руках у него была пестрая рекламная газетка. Дальше началось нечто и вовсе несусветное, не говоря уже о том, что зрители сидели вокруг сцены, как в цирке.
– Скажите честно, – неожиданно спросил ее в антракте Богдан. – Только я хочу знать правду. О чем вы сейчас думаете?
Настасья, которая как раз в данный момент переживала, что не стать ей театралкой, а значит – неинтеллигентная она баба, не пара такому красавцу в костюме, честно выпалила:
– Я Ильфа и Петрова вспомнила. Помните, у них там была авангардная постановка «Женитьбы», кажется, с кружками Эсмарха и хождением по канату. Вот почему-то навеяло…
Богдан расхохотался, после чего порывисто приобнял Настю, прошептав ей прямо в ухо:
– Вы представляете, я думал о том же самом. Если бы еще и верблюд вышел, я бы, наверное, начал рыдать от смеха. И ведь это не Ильф и Петров и не театр Колумба! Слушайте, а хотите уйдем?
– Нет, – испугалась Настя. Ей так хотелось, чтобы это свидание длилось долго, что она готова была потерпеть.
– Ну, как? – встретила ее в коридоре Лизавета.
– В опере были. – Настя без сил плюхнулась на пуфик в коридоре и стащила с ног сапоги.
– Фу-у-у-у-у-у, – сморщилась сестрица. – Скукота. Что ты про меня рассказывала?
– Да только хорошее, даже врала, – призналась Настя. – Только знаешь, Лиз, вы с ним слишком разные. Он тебе не подойдет.
– А кому подойдет, тебе, что ли? – подозрительно прищурилась Лиза. – Сама разберусь.
– Разберись, – пожала плечами Настя. Было как-то горько и грустно. У нее не было никаких контактов Богдана. И даже если сестрица с ним расстанется, то самой Насте ничего не светит. Вряд ли новый знакомый попросит у Лизаветы дать телефон сестры.
Утром она пошла на очередное собеседование. Деньги в кубышке стремительно таяли, надо было выходить на любую работу – не до капризов. Настя загадала, что если все будет даже с натягом терпимо, она согласится. Ну, если она подойдет, конечно. Все же фирма была немецкая – стало быть, серьезная.
В том, что шансов устроиться мало, она убедилась, увидев толпу соискателей в маленьком холле у отдела кадров.
– Такое ощущение, что это кастинг на проект «Стань звездой», – проворчала Настя, когда ее наконец вызвали. В переговорный зал соискателей загоняли группками, как на рентген. Одни заполняли анкеты, другие общались с психологом, третьи, высунув от усердия язык, заполняли тесты.
Конечно, Насте и раньше подсовывали эти псевдобумажки, призванные раскрыть ее подноготную, она даже посмотрела в Интернете, как их правильно заполнять, чтобы повысить свои шансы, но тут психолог оказался и вовсе новатором. Его вопросы потрясали воображение и вызывали смутные подозрения о специфике трудовых обязанностей. Назовите животное, с которым вы ассоциируете себя на работе. Часто ли вы видите на себе или окружающих насекомых? Как вы относитесь к тому, чтобы работать голой? На этом вопросе Настасья негодующе фыркнула и сказала, что, похоже, ошиблась адресом.
– Нет-нет, – радостно улыбнулся худосочный очкарик, пошуршав ее тестами. – Вы как раз по адресу. Сейчас я отведу вас к начальнику подразделения на финальный этап собеседования. Пока могу вас поздравить, все отлично.
Не успела Настя обрадоваться такому повороту событий, как неожиданно выяснилось, что к начальнику таких соискателей целый коридор. Собеседование начало напоминать добычу справки у участкового терапевта – куча враждебно настроенного народа и неизвестность в итоге.
Настя терялась в догадках, как неизвестный начальник сможет выбрать из незнакомых женщин, сидящих в коридоре, лучшую. После отсева остались самые приличные, то есть получение места у немцев стало теперь совершеннейшей лотереей. А в лотерею Насте всегда не везло. Даже в юности она больше рубля или банки сгущенки никогда не выигрывала.