Невеста чёрта

Воронцов Нико

– А вы гляньте, – показала пальцем старушка в очках. – В упавшем букете-то явно что-то инородное виднеется. Гляньте. Какая-то коробочка. Вот вы бы стали что-то постороннее в цветы запихивать? – обратилась ко мне она.

Я пожал плечами.

– Вот и я про то же. Значит, у нас теперь только одна задача – ждать саперов, – сказала она и нервно скомандовала: – Ну где они? Звоните им снова!

Подчинившись, я медленно достал из кармана телефон и в задумчивости повертел его в руке, но тут же вздрогнул и чуть не выронил трубку на пол. И все оттого, что

телефон зазвонил.

– Алло, – приложил я его к уху.

– Это он, больше некому, – задыхаясь зашептала Алиса. – Только он один знал, что я люблю желтые цветы.

После того как наконец-то приехали милиционеры, спасатели, пожарные, медики и военные, дом был оцеплен, а жильцы в срочном порядке эвакуированы. С помощью пожарной лестницы Алису через окно сняли с четвертого этажа и тоже отправили в безопасное место ждать развязки событий.

Надо заметить, все закончилось довольно-таки буднично и быстро. Когда машины милиции, «Скорой помощи» и пожарной охраны стали разъезжаться, из подъезда вышел усатый полковник и громко спросил:

– Кто хозяин якобы заминированной квартиры?

– Я, – испуганно ответила Алиса и вышла вперед.

– Получите и распишитесь, – полковник протянул ей черный полиэтиленовый мешок и исписанный корявым почерком лист бумаги.

Алиса нерешительно поставила автограф на протоколе, после чего взяла пакет и высыпала из него на асфальт россыпь мятых цветов вперемежку с какими-то декоративными травами и листьями. После того как цветы упали под ноги, из пакета вывалился ворох оберточной бумаги и затем вылетела желтого цвета коробочка. Алиса подняла ее, нажала какую-то пимпочку на боку и ахнула. В коробочке была не то серебряная, не то оловянная подвеска в виде сердечка на цепочке. Позже оказалось, что сердечко тоже раскрывается: в такие вещицы чаще всего вставляют фотографии любимых. Алиса с замиранием открыла сердечко и снова ахнула, на этот раз уже разочарованно. Вопреки ее ожиданиям фотографии внутри кулона не было, а только записка с одной единственной надписью «Crying Angel».

– Это было среди цветов, – кивнул на сердечко сердитый полковник. – И впредь скажите вашим кавалерам, чтобы больше так не шутили.

– Это не мои кавалеры, – испуганно взвизгнула Алиса.

– А, разбирайтесь сами, – махнул рукой полковник и ушел.

После его ухода старушки с явным уважением посмотрели на Алису и тут же зашушукались по поводу нестандартного оттенка цветов.

– Желтые розы, – торжественно сообщила одна. – Символ измены.

– Надо же, как бывает! Вот уж правду говорят, что в тихом омуте черти водятся, – заметила другая. – И, главное, мы-то ведь ни сном, ни духом!

– Что бы вы понимали! – взвизгнула Алиса. Между прочим, желтый – это цвет надежды. Если мужчина дарит женщине желтые цветы, он вовсе не констатирует факт измены, а надеется на прощение. Понятно вам это?!

– Понятно, отчего же не понятно, – старушки криво переглянулись.

А Алиса их насмешливых перемигиваний даже и не заметила. Она стояла и как зачарованная смотрела некоторое время на кулончик, после чего не спеша надела цепочку на шею.

Я взглянул на часы и пошел к машине.

– А про пожар-то не хотите разве узнать? – тут же кинулась ко мне благообразная старушка в очках.

– Как-нибудь в другой раз, – садясь в машину, ответил я.

– И компроматики-то вас совсем не интересуют?

– В другой раз. Очень опаздываю, – с сожалением сказал я.

– Ну, как хотите, – тут же равнодушно ответила она и отошла в сторону.

На дачу я вернулся только вечером. Дорога из города снова оказалась забитой транспортом. Разморенные жарой машины ползли по расплавленному асфальту чрезвычайно медленно, ко всему прочему где-то посреди трассы случилась авария, и я часа два простоял в пробке.

Приехав на дачу, я почти сразу же в дым разругался с женой из-за не вскопанных цветников и нарушенных ранее данных обещаний и даже решил спать на улице.

Когда солнце завалилось за черный лес, от залива потянуло холодным туманом и на синем небе белой половинкой высветилась луна, в полном одиночестве на раскладушке под открытым небом я пробурчал себе:

– Что они от меня хотят в конце концов? Чтобы я сидел дома и даже на работу не ходил? А кто будет деньги зарабатывать? Или, может быть, они думают, что рубли растут на деревьях?

Хотя, что уж кривить душой, ездил я, в общем, конечно же по делам, но, прямо скажем, не совсем по работе. Все эти чужие проблемы мало походили на мои прямые адвокатские обязанности.

Ко всему прочему в моей голове закопошились еще и мысли о необходимости срочного ремонта машины, отчего на душе сделалось просто совсем как-то невыносимо печально.

Потом стало холоднее и я посильнее закутался в тоненькое одеяло.

– Придумала тоже, настурции и маргаритки. Как будто мне делать больше нечего, как рассадой заниматься.

Я посмотрел в сторону заросших сорняками цветников и добавил:

– А по мне, так лучше одуванчиков вообще нет никаких цветов.

В понедельник только-только нарисовавшись на работе, я сразу же принялся выяснять местонахождение той самой повстречавшейся мне на крыше недостроенного здания дамочки – майора Адамовой.

Узнать это, в общем-то, не составило особого труда: в конторе на полке лежал предназначенный для служебного пользования справочник с адресами и телефонами судов, прокуратур и отделений милиции с указанием фамилий и должностей находившихся там на службе работников.

Я пролистал справочник, выписал на отдельную бумажку нужный адрес и поехал на своей помятой с одного бока машине к майору Адамовой.

Ворвавшись к ней в кабинет, я сразу же зарычал:

– Что за дела?

Оторвавшись от своих дел, Анастасия Александровна поправила выбившуюся из прически прядку и недоуменно уставилась на меня.

Бегло оглядев кабинет, я заметил, что мой субботний преследователь – владелец вишневой «девятки», сидел у окна, закинув ногу на ногу, и с задумчивым видом кусал ногти.