Невеста чёрта

Воронцов Нико

Маму Алисы звали Галина и была она женщина гордая, уход мужа восприняла стойко, что переживает вида никому не показала и даже по слухам на алименты на бывшего супруга подавать наотрез оказалась.

– Унижаться ни перед кем не хочу и не буду, – по словам Варвары Игнатьевны говорила тогда она. – Сама дочь подниму, ни у кого помощи просить не буду.

И стала одна тянуть ребенка. Работала в две смены, пахала как каторжная и, не смотря на то что ужасно уставала, после работы успевала еще и с дочкой и поиграть, чем-нибудь с нею позаниматься.

Алиса

всегда ходила чистенькая, опрятная, в школе получала пятерки, была круглой отличницей.

Галина просто разрывалась между домом и работой и именно поэтому, наверное, в полной мере доглядеть за ребенком не могла.

Когда Алиса училась в четвертом классе, в соседний подъезд заехала молодая семья с дочкой. Девочку звали Марина Золотова. Она была всего на год старше Алисы. Гуляя во дворе Алиса и Марина быстро сдружились.

Как-то раз по весне Марина стащила из дома спички и они вместе с Алисой побежали к стоявшему во дворе гаражу, где в куче мусора запалили костер. Огонь разгорелся и тотчас же перекинулся на гараж. Последствия были ужасны: гараж сгорел оставив только черную обуглившуюся коробку с провалившейся крышей, а вместе с гаражом сгорел и новенький «Москвич» соседа по подъезду Золотовых – Пал Палыча Валерьянова.

Потом был суд, по которому родители Марины и мать Алисы должны были в равных долях возместить пострадавшему пенсионеру ущерб.

Надо заметить, что Варвара Игнатьевна рассказывала всю эту историю очень неторопливо и при этом очень задумчиво переворачивала карты пасьянса, а я всё это время в нетерпении поглядывал на часы, да обмахивался носовым платком.

– Вот так! – закончила рассказ Варвара Игнатьевна, открыв последней в пасьянсе бубновую даму. – Такая вот ужасная история!

– Так это еще когда было-то! – потеряв всякое терпение воскликнул я.

– Аккурат при Горбачеве, – не моргнув глазом ответила старушка.

– Я думал вы мне что-то действительно интересное расскажете…

Старушка вытаращила на меня глаза и в недоумении развела руками.

– А разве пожар – это не заслуживающий внимания факт в биографии Алиски?

– Подумаешь-ка, детская шалость, – воскликнул я. – Всего-навсего неосторожное обращение с огнем. Я уж думал вы мне такое расскажете! А вы…

От крайней досады больше слов у меня не нашлось.

– Ничего себе детская шалость! – возмутилась старушка. – Шалость-то шалостью, но зато какие последствия!

– Какие? – спросил я.

– Инфаркт пенсионера Валерьянова, раз! – старушка стала загибать пальцы на руке. – Алиска в Артек не поехала, два! Мать Алискина потом три года по исполнительному листу за гараж и машину пенсионеру Валерьянову деньги выплачивала, из шкуры вон лезла, это три!

– Рассчиталась? – спросил я.

– Ага, – кивнула она. – А только Пал Палыч новую машину на эти деньги уже купить не смог. Цены подскочили. Надо сказать, этот пожар очень сильно мужика изменил. Сейчас все ходит, да вздыхает, а раньше веселый был, всех на машине катал…

Я призадумался и

спросил:

– Значит, говорите, Алиса должна была поехать в Артек?

– Аккурат через неделю после пожара должна была укатить. Ей как отличнице путевку в эту всесоюзную здравницу пионервожатая выхлопотала и что?

– Что? – спросил я.

– Все! Пропала поездка. На следующий же день мать билеты обратно в кассу сдала и путевку, стало быть, вернула. А Алиска-то очень поехать мечтала. Очень! Прямо спала и видела. Она ж до этого никогда никуда не ездила, море только на цветных картинках видела. И из-за того, что не поехала потом еще полгода по двору зареванная ходила. А ведь такой был случай!

– Понятно, – без особого интереса сказал я.

– Ничего вам не понятно, – отозвалась старушка. – Это ж каких сил стоит одной бабе дитё тянуть, кормить, одевать, обувать. Галка после того случая еще на одну работу по совместительству устроилась, как тягловая лошадь пахала, а все никак из пике выйти не могла. Чтобы за ущерб рассчитаться в долги несусветные влезла и ведь дошло до того, что на поклон к бывшему муженьку вынуждена была пойти. Вот как унизилась!

– Ну и что? Дал он ей денег?

– Дал. Аккурат недостающую сумму выплатил. Галка потом ходила, людям в глаза смотреть не могла. Шмыгнет в подъезд как мышь и закроется у себя в квартире. Очень уж стыдно ей было, что на поклон к бывшему супругу вынуждена была пойти.

Я задумался. Какого черта меня вообще понесло к этой старушенции. Что нового я хотел услышать от нее? Что она вообще кроме старинных сплетней может знать? Сидит тут, ни семьи, ни детей и от нечего делать шпионит за соседями.

Старушка мельком посмотрела на меня и тоже о чем-то задумалась, да так, что даже зло зашамкала губами.

– Галка совсем, можно сказать, недавно померла – всего полтора года назад. Так что Алиса теперь круглая сирота.

– Так у нее же отец есть, – напомнил я.

– Отца у Алисы тоже нет, помер, – сказала она. – Какая-то тетка ихняя из деревни письмо прислала, что, мол, трагически погиб он. Это еще до смерти Галины было.

– А что стало с этой самой Маринкой Золотовой? – спросил я.

– Пошла по наклонной, – не глядя на меня нехотя ответила старушка.

– Что это значит?

– А только то, что ничего путного из нее не вышло. После восьмого класса школу бросила, пошла работать, потом стала воровать, пару раз даже отсидела. Да и снаркоманилась, скорее всего. Или спраститутничалась. Сейчас вся молодежь одни сплошные проститутки и наркоманы. Маринка, наверное, опять где-нибудь на нарах парится. Родители-то ее давным-давно квартиру свою продали, да и исчезли в неизвестном направлении. А Маринка после первой отсидки приходила в наш дом старых соседей попроведовать, да заодно денег подзанять, а только никто не пустил ее. Кто ж с воровкой-то водиться станет?

Тяжело вздохнув, я хотел было уже встать из-за стола, но снова обратил внимание на разложенные на столе игральные карты.

Конец ознакомительного фрагмента.