Невеста чёрта
Шрифт:
– Что случилось? – спросила меня майор Адамова.
– Что за идиотские преследования вы устроили в субботу? – спросил я.
– А что такого? – хитро удивилась она.
– Как это что? Да вы только посмотрите в окно. Моя машина после этих ралли стала похожа на мятую консервную банку. Кто будет возмещать мне причиненный ущерб?
Майор Адамова подошла к окну, посмотрела на улицу и многозначительно посмотрела на своего помощника:
– Макс!
– Это не я, – тоже выглянув в окно, сделал удивленное лицо Максим. – Ехать за вами ехали какое-то время, но не более того. Мы только хотели удостовериться, что вы нас не обманываете и в самом деле
– Проверили? – спросил я, и моя собеседница тут же кивнула головой:
– Угум.
– Проверяльщики! – пробубнил я и хотел было уже покинуть кабинет, но Анастасия Александровна остановила меня:
– Николай Альбертович, – приблизившись ко мне начала она, – давайте дружить. Я уже догадалась, что по этому делу вы что-то знаете. Я тоже успела собрать кое-какие сведения. Давайте объединим наши усилия и обменяемся информацией. От этого всем нам будет скорее польза, чем вред. Вся эта история с трупами на крыше очень даже странная, – она пожала плечами, будто замерзла. – Только представьте, звонит в милицию неизвестный и сообщает о совершенном преступлении. При этом, о себе не оставляет никаких сведений. Мы проверили звонок – он был из телефона-автомата. Разве не странно?! Так что? – внимательно глядя на меня, спросила она.
Я вздохнул и еще раз ответил:
– Как адвокат я обязан хранить тайну и именно поэтому никак не могу выдать вам источник информации, от которого я узнал обо всем этом.
– И не нужно, – обрадовалась она. – Источник можете не называть, – и тут же приказала помощнику: – Макс, оставь нас.
Макс вышел, мы остались одни, Анастасия Александровна подвела меня к столу и раскрыла какую-то папку.
– Здесь собраны данные на тех трех погибших на крыше недостроенного здания девушек. Это фотографии из паспортного стола, адреса, характеристики с места работы.
– Нарушаете?! – буркнул я, не отрывая взгляда от папки и напомнил: – А тайна следствия!
– Да бог с ней, с тайной! – ответила Адамова. – Главное ведь преступника поймать, – она внимательно посмотрела на меня, – всей этой информацией я без всяких проволочек готова прямо сейчас поделиться с вами при условии, что вы ответите мне взаимностью и тоже раскроете карты. Ну что? Устроим обмен сведениями?
– Ну, не знаю, – протянул я.
– Как видите, я первой делаю шаг навстречу. Я готова к диалогу.
– Надо подумать, – ответил я, развернулся и направился к выходу.
– Я знала, что вы согласитесь, – уже вслед сказала Адамова.
Вторым пунктом запланированных мною на этот день дел было посещение соседки Алисы Гусевой – той самой благообразной старушки в белом платочке Варвары Игнатьевны из двадцать четвертой квартиры. Надо сказать, что ее вчерашние слова о каких-то там компроматиках меня очень заинтриговали.
Перед тем как подойти к уже известному мне дому на улице Событий девятьсот пятого года, я забежал в продуктовый магазин и купил небольшой торт да жестяную банку хорошей заварки. Ну не с пустыми же руками, в конце концов, идти в гости к пенсионерке.
После того как я вошел в подъезд и позвонил, дверь квартиры номер двадцать четыре открылась и в щель высунулась та самая благообразная старушка.
– Ах, это вы! – совершенно искренне удивилась она. – Все-таки решили попить у меня чайку? Проходите, проходите.
Я прошел.
В большой комнате, куда проводила меня Варвара Игнатьевна было сумрачно, шторы на окне плотно задернуты, но это нисколько не спасало от жары: воздух здесь был необыкновенно душным.
Оставив
Стерев со лба пот я хотел было уже сесть в кресло, но тут же подскочил от душераздирающего вопля: в кресле лежал и внимательно смотрел на меня совершенно черный кот. И как это я его сразу не заметил? Наверное, на меня сильно подействовала жара и духота.
Я тотчас же сел на приставленный к столу стул и только теперь обратил внимание на разложенные на красной бархатной скатерти с кистями игральные карты. Старушка явно раскладывала какой-то пасьянс. Вот уж никогда бы не подумал, что такая на вид благовоспитанная дама почтенного возраста будет баловаться на досуге картишками. Впрочем, чужая душа – потемки.
– Как у вас квартира-то удачно расположена, – сказал я, когда Варвара Игнатьевна с чайником, запарником, кружками, блюдцами и серебряными ложечками на подносе вернулась в комнату. – Вы, наверное, о своих соседях всё знаете: во сколько приходят, во сколько уходят.
– А что делать, – развела руками она, перед этим поставив поднос на стол. – И не хочешь так узнаешь коль уж они мимо окон так и шастают. Я большую-то часть времени на кухне провожу. Там у меня вид на двор особенно хорош: окно рядом с подъездной дверью. Вот и развлекаюсь от нечего делать. И сериала никакого бразильского не надо: то, глядишь, соседи с мусорными ведрами на помойку пошли, то, смотришь, они уже из магазина с продуктами тащются. И вот ведь что интересно, даже не смотря на то, что я о соседях знаю практически все, ни с одним из них я ни разу не испортила отношения.
– Да, это редкий случай, – думая о чем-то своем подтвердил я и тут же спросил: – И что? Неужели вчера никого постороннего не видели? Ну, того, кто бы мог в подъезд с цветами зайти и букет на ручку двери Алисы Гусевой приладить?
Старушка неопределенно потрясла головой, потом вроде как опомнилась, подскочила и стала разливать чай в чашки. С ответом она не спешила и явно о чем-то думала. В какой-то момент она захотела было убрать со стола карты, но замешкалась, остановилась, потом вроде как в душе согласившись с собой слегка заметно махнула рукой и поставила чашки с чаем в просветы между картами.
– Вчера вы хотели мне что–то рассказать, – решил я прервать затянувшуюся паузу. – Что-то про пожар в гараже, помните?
– А как же не помнить? – прямо-таки захлебнулась вздохом старушка. – Я вам сейчас все как есть расскажу!
Она с готовностью заядлого рассказчика села на стул и тут же рассказала мне короткую, но просто-таки по ее мнению душераздирающую историю.
Как выяснилось, Алиса Гусева жила с матерью в этом доме чуть ли не с самого рождения. Отец у нее почти сразу же оказался той еще сволочью – бросил жену когда дочь пребывала во младенчестве.