Невеста чудовища
Шрифт:
Ей все равно было не по себе.
– А он сильно взбесится, да?
– Еще как, - весело протянул Зэйн, приглаживая ладонями ее волосы.
– Но это его трудности.
Геста была далеко не так оптимистично настроена, девушка нахмурилась и засопела.
– Довольно о нем, - проговорил Зэйн.
– Давай есть, а потом займемся чем-то более приятным. Я, например, еще не видел интимный танец в твоем исполнении...
Она немедленно вытаращила глаза и закрыла рот ладонью, а потом замахала на него руками:
– Уверяю тебя, там не на что смотреть! У меня...
Но он скрестил руки на груди и выдал:
– Да-да, у тебя медвежья грация, это я уже слышал. И тем не менее, я хотел бы его увидеть.
– Э... Нам надо на встречу с вожаком, если ты не забыл!
– Ладно, но после...
– Ой, - закатила глаза Геста.
– Да! Хорошо. Но я не виновата, если тебе не понравится!
***
Несмотря на игривый тон, произнесенное вслух имя отца так и повисло тревожным фоном на границе сознания. Зэйн понимал, что Гелсарт не отступится. Следующий ход только вопрос времени. Надо было как-то обезопасить от него Гесту.
***
Властитель который день уже был мрачен. Бродившая в нем досада выливалась в жестокие игрища.
По его приказу в пиршественный зал по ночам приводили осужденных на смерть преступников. Две команды по десять человек, короткие мечи. Властитель предлагал им добыть свободу в смертельном поединке. Более того, победители получат столько женщин, сколько смогут покрыть, и столько еды и вина с царского стола, сколько в них влезет. Все. Прямо здесь и сейчас.
Маленький бой. Но настоящий, жестокий и кровавый, до смерти. И сразу награда. На его памяти не отказался никто.
Умирающие еще стонали, дергаясь в своей крови, а оставшиеся в живых, не чувствуя боли ран, покрывали разбегавшихся с визгом женщин, словно обезумевшие животные. Обжирались и упивались. И снова, и снова.
Властитель смотрел и смеялся.
Потом по его приказу убивали всех. И мужчин, и женщин.
Обычно это его бодрило, вносило перчинку, возбуждало. Насмотревшись, как эти нечастные агонизируют, Гелсарт потом предавался плотским удовольствиям сам.
Но то, что доставляло удовольствие раньше, теперь вообще проходило фоном. Ни смертельные поединки, ни оргии, ничего не волновало кровь. Гелсарта ела досада, а в мозгу бродили мрачные мысли.
Как могло произойти, что он не смог войти в им же созданный Лабиринт? Наполненный ЕГО магией? Что за чуждая, незнакомая и такая знакомая магия остановила его? Почему?!
Зэйн. Его сын стал взрослым. И не родись он таким, не окажись запертым в Лабиринте, скованный родовой властью... Гелсарт понимал, что сын давно уже заявил бы свои права и постарался свергнуть отца. Этот мир был бы тесен им двоим. Он уже тесен!
В который раз Гелсарт задумывался над тем, а так ли ему нужно это чудовище в подземелье? Однако что-то его все время останавливало.
До ночи с ее кровавыми прелестями было далеко, и пока властитель предавался размышлениям, в его личных покоях звучала расслабляющая тягучая музыка. Извивались тонкие и гибкие женские тела, едва прикрытые полупрозрачными белыми покрывалами. Главное, чтобы не было видно их лиц. Если не видно лица, все женщины одинаковы.
Танцовщиц властителю теперь подбирали исключительно тонкотелых и смуглых, с длинными густыми волосами. Чтобы создать нужный оттенок, посыпали золотой пудрой. И все равно, даже не видя лица, даже закрыв глаза, он не мог представить на их месте другую. Девушку, которую он отдал в невесты сыну. Болезненное желание, как гнойный нарыв в душе, разъедало его. И не было этому никакого объяснения.
На ум властителю приходили древние стихи:
«Когда любовь свои шатры в груди твоей раскинет,
И боль жестокая терзает душу, сердце раня,
И нет спасения ни в чем, ни днем, ни ночью,
И муки нестерпимые жгут пламенем свирепым,
То все готов отдать несчастный узник страсти
За торжество любви, за рай земной, за счастье».
(Фарид-ад-дин Аттар)
Любовь?! Счастье?! Гелсарт заходился злым саркастическим хохотом. Однако терзавшая его неудовлетворенность от этого не становилась меньше. А в душе постепенно зрело желание наказать виновницу этого безумия. Со всем пристрастием, жестокостью и страстью.
Однако Гелсарт не был бы великим царем, не умей он видеть истинную выгоду. Младенец, сын Зэйна, необходим. Ему нужно кому-то передать царство. Пусть это случится еще неизвестно когда, Гелсарт вообще умирать не собирался, но наследник нужен. Наследник рожденный женщиной из рода Катх.
Провидящий истину. Властелин неба. Дракон.
Истинное всесилие. Нужно ли ему в том случае будет чудовище?
Он знал ответ. Но еще не готов был принять его окончательно.
Танцовщицы все извивались в дыму возбуждающих ароматических курений, а у Гелсарта внезапно созрело решение как попытаться пробить чуждую магию и открыть себе вход в Лабиринт.
глава 41
Идея пришла спонтанно. Он смотрел на это танцующее мясо и вдруг понял, надо просто пустить кого-то перед собой. Танцовщицы для этой цели подходили идеально. Либо магия, остановившая его, уничтожит их, либо пропустит. Если пропустит, они могут его пригласить.
Гениально, просто. Но.
Было несколько шероховатых моментов.
Магия, как он еще в первый момент почувствовал, светлая и очень сильная. Ему приходилось когда-то давно слышать, что светлые маги способны ставить такой защитный контур против потусторонней нечисти. Стоит нечисти приблизиться к границе охранного контура, ее просто режет лучом света, и она сгорает.
Почему его не перерезало лучом? Пффф, он же не нечисть! Однако шутки шутками, а Гелсарт задавался этим вопросом. Вероятно, сработала защита, которой он себя окружил, не зря же он считался сильнейшим темным магом. С другой стороны, и защитный контур воспринимался не как луч, а скорее свечение. Мягкое золотое свечение, желанное для души, но для него непреодолимое. Опять мелькнула странная ассоциация, прошившая вместе давно забытое и совсем недавнее прошлое.
Девушка. Беззвучный рык поднялся из его груди. Когда-нибудь она точно ответит за все эти выверты.