Невеста чудовища
Шрифт:
С застывшей на лице презрительной улыбкой Зэйн молча слушал обвинения и проклятия. И ведь отрицать невозможно, все, что кричали ему в лицо эти люди, было правдой. Но ужаснее всего и болезненнее были слова женщины, брошенные Гесте:
– Ты?! Как ты можешь прикасаться к нему? Он жестокое чудовище! Думаешь, он пощадит тебя, если будешь лебезить и пресмыкаться? Насытится и выбросит, - женщина зло расхохоталась.
– Спроси любую, он трахал каждую из нас. Проклятый зверь! Из-за него мы все похоронены здесь!
Слова ледяными иглами впивались в душу, ранили, рвали на части. Он не смотрел на Гесту, просто почувствовал, как она вдруг напряглась, будто задохнулась.
Ужас. Ее отвращение и ужас.
То, чего он и опасался.
Почему-то в его жизни все всегда развивается по наихудшему пути из всех возможных? Ах да... потому что он проклят.
Проклят. Проклят. Проклят.
Он ничего больше не слышал, ушел в себя. И вдруг почувствовал, как она нашла его руку и сжала в своей. И мир вместе с резким глубоким вдохом внезапно вернулся звуками. Еще не вполне осознавая, что произошло, Зэйн стиснул ее пальцы и услышал:
– Мы хотим, чтобы ты помог нам выйти отсюда. Это наше главное условие.
Слово наконец-то взял вожак, которому удалось-таки угомонить своих расходившихся людей. И говорил вожак вполне разумно, но у Зэйна просто не осталось душевных сил слушать.
– Я подумаю, - сказал он.
– И дам ответ. Завтра. Здесь.
А потом, мгновенно обратившись ящером, забрал Гесту оттуда.
Ему нужно было срочно уйти, выдохнуть это, осмыслить. Что значил этот ее жест поддержки? Что?! Что она понимает, простила? Но будет ли она с ним прежней?
Зэйн не знал, и это его мучило.
***
Все это обрушилось на Гесту внезапно, как вода из бочки хлынула на голову. Оглушило. Особенно в первый момент. Но потом постепенно в душе родился протест. Да, в том, в кричала ей эта женщина, была правда, Геста чувствовала это. Но было и много... злобы, зависти, лжи. И даже женской ревности.
Наверное, потому слова и не смогли пробить брешь в ее сердце.
Но запало в душу другое. Она долго обдумывала и хмурилась. Зэйн тоже молчал, мрачный и отстраненный. Наконец Геста спросила:
– Зэйн, а почему бы нам самим не поискать выход отсюда? Мы бы ушли далеко, туда, где Гелсарт нас не найдет? Надо просто переодеться нищими, нищих никто не замечает.
– Ей даже стало весело от этой мысли.
– А по ночам, когда никто не видит, ты будешь обращаться и охотиться? А? Было бы здорово, Зэйн!
Реагировал он странно. Опустил голову и мрачно рассмеялся. Потом сказал:
– Выход есть. Пойдем, я покажу тебе.
И снова Зэйн молча нес ее куда-то по Лабиринту, раньше они никогда не ходили в эту часть. Это место отличалось от того, что Геста видела прежде. Зал, вместо синеватого, белесый магический свет, в центре на постаменте каменный ларец, покрытый резьбой.
– Что это?
– спросила она, невольно поежившись.
– Это, - кивнул на ларец Зэйн.
– Единственный выход для меня.
– Да? Но тогда...
– она растерялась, не понимая, в чем дело, слишком уж много горечи было в его словах.
– Это моя смерть. Магическая ловушка. Если ее активировать, я умру. А по-другому мне не покинуть Лабиринт, только мертвым. Магия держит меня в его стенах, иначе я бы уже давно нашел путь на волю.
– он взглянул ей в глаза и невесело усмехнулся.
– Впрочем, если... или когда я умру, Лабиринт станет моей могилой. Зато душа освободится.
Геста застыла, прикрыв рот ладонью. Только сейчас осознав до конца весь ужас положения Зэйна, рожденного проклятым чудовищем и запертого здесь жестоким отцом вместе с теми живыми «игрушками», что тот соизволил дать сыну. И полная безнадежность, отсутствие выхода.
Это заставило девушку содрогнуться.
Ящер улегся на пол, словно огромная собака, а она устроилась между его страшных лап с огромными когтями. Самое безопасное место на свете. Некоторое время оба молчали, потом Зэйн происзнес:
– Но людей магия не держит. Я попробую помочь им уйти. Действительно, зачем держать их здесь... Ты можешь...
Она не хотела слышать, что он скажет. Не хотела знать этих его мыслей! Если ему отсюда путь заказан, она тоже никуда не уйдет.
С любимыми не расставайтесь!
На уме у Гесты сейчас было другое.
– Скажи, - перебила его она.
– Ты ведь... был со всеми этими женщинами, да?
Ящер внезапно осекся, медленно превращаясь в мужчину, и встал, глядя на нее долгим взглядом.
– Да, - проговорил он наконец.
– Но ты... не хочешь быть со мной?
– тихо спросила она потупившись.
– Ты не понимаешь! Проклятое обещание, что я дал Гелсарту!
И сразу отвернулся, пряча эмоции, но они хлестали из него, казалось его боли можно рукой коснуться.
Повисло молчание.
– Зэйн, - нахмурилась Геста.
– В обещании Гелсарту речь шла о беременности? Так? А если беременности не будет? Я понимаю, о чем говорю, ведь я все-таки выросла на конюшне. И..
Он дернулся, будто его прижгли раскаленным прутом, резко обернулся и уставился на нее совершенно дикими глазами. Только губы шевельнулись:
– Что?
– . Если я твоя жена, я хочу быть с тобой.
Опять этот дикий взгляд, ей даже показалось, он испугался. Но тут Зэйн прохрипел:
– Я... груб.
А Гесте вспомнила, как он аккуратно носил в зубах корзину, как целовал ее безумно, бережно и нежно. И что кричала ей в лицо та женщина.
– Позволь мне самой судить об этом.