Невеста Данкена
Шрифт:
Он вздохнул и положил руки ей талию, его лицо стало угрюмым.
– Нам надо поговорить.
Она осторожно взглянула на него.
– Мне никогда не нравились беседы, которые начинаются с такой фразы.
– Эта тебе тоже не понравится. Но это важно.
Она подняла взгляд на его лицо, ее глаза стали мрачными, пока она изучала выражение его лица.
– Что случилось?
– Потеря половины стада подкосила нас. Я не могу заплатить по закладной, – сказал он максимально кратко и откровенно.
– Разве мы не
– Нет. Если бы у меня было целое стадо в качестве имущественного залога, то это было бы возможным, но у меня нет достаточного количества скота, чтобы покрыть неуплаченный долг.
– Роберт сказал, что у тебя лучшая голова для бизнеса из всех, что он когда-либо видел. Что мы должны делать и что мы можем сделать?
Он обрисовал три варианта, которые могли случиться, и она слушала его с сосредоточенным выражением лица. Когда он закончил, она спросила:
– Почему ты думаешь, что предложение Роберта уже не в силе?
– Потому что ранчо теперь убыточно.
– Ты все еще здесь, и это на тебя, а не на энное количество коров он хотел делать ставку. – Затем добавила: – Есть еще один вариант, о котором ты не упомянул.
– Какой?
– Я говорила тебе, что у меня есть немного денег…
Он опустил руки.
– Нет. Я уже объяснял тебе.
– Почему нет? – спокойно спросила она.
– Это я тоже уже говорил тебе. Ничего не изменилось.
– Ты хочешь сказать, что, действительно, скорее бросишь ранчо, нежели позволишь мне вложить в него деньги?
Его глаза напоминали кремень.
– Да, именно это я и хочу сказать. – Мэдди сильно изменила его отношение ко многим вещам, но этот единственный пункт все еще оставался неизменным и столь же твердым, как прежде. Деловой партнер – это одно, потому что его права ограничены контрактом. Брак был чем-то другим, подчиняющимся прихотям судьи, не принимающего во внимание справедливость. Эйприл доказала это.
Маделин отвернулась, прежде чем выражение лица выдало ее. Ни за что на свете она не позволит ему увидеть, какую боль ей причинил его ответ. Безупречно сохраняя контроль, она сказала:
– Это твое ранчо, ты и решай.
– Точно, и это останется моим ранчо и моим решением до того дня, когда я его потеряю.
Готовя ужин, Маделин размышляла, и в ней нарастала решительность. Если Риз думает, что она будет стоять в сторонке и смотреть, как гибнет ранчо, хотя у нее есть средства, чтобы спасти его, то он скоро поймет, что ошибается. Маделин не знала сумму платежа по закладной и говорила правду, сообщая о том, что ее сбережения далеки от того, чтобы называться состоянием, но, несомненно, их было достаточно, чтобы выиграть некоторое время, пока дела на ранчо не станут более устойчивыми.
Риз никогда не говорил, что любит ее. Возможно, он и не любил, но Маделин думала, что, по крайней мере, не безразлична ему. Конечно, он желал ее, хотя было верно, что мужчина мог физически вожделеть женщину, не воспринимая ее как личность. Если он, прожив с ней девять месяцев, все еще верил, что она способна сделать то, что совершила Эйприл, значит, он не был так увлечен ею, как она думала. Она была счастлива, но теперь ее счастье таяло на глазах.
Сейчас было не время рассказывать ему о своей беременности. Или, возможно, наоборот. Может быть, новость о ребенке приведет его в чувство, убедит, что она никуда не уйдет, и они должны воспользоваться любыми средствами, находящимися в их распоряжении, чтобы спасти наследство их ребенка.
Но она не сказала ему. Настроение Риза сменилось с молчаливого на язвительно-саркастичное, как бывало всегда, когда он сердился, а Маделин, в свою очередь, не чувствовала желания доводить его до белого каления. Хотя она была всего на втором месяце, уже начинала ощущать признаки беременности в снизившейся энергии и легкой тошноте – не лучшее время для борьбы со своим мужем.
Уезжая следующим утром, он все еще пребывал в плохом настроении и взял с собой обед, а это означало, что он не вернется до ужина. Маделин колебалась не более пяти минут.
Конечно, ей не нравилось действовать за его спиной, и она знала, что позже придет расплата, но это был единственный способ. Путь до Биллингса был долгим; она может не успеть вернуться раньше него, но Маделин решила, что будет разбираться с осложнениями по мере их возникновения. Пока она будет там, то также наведет справки об акушере, потому что в Круке не было никаких докторов, и она не знала другого города ближе Биллингса. Кто знает, как все обернется, подумала она, когда придет срок, а врач будет от нее на расстоянии трех часов езды.
Она торопливо оделась, достала свою чековую книжку и необходимые документы, и побежала к автомобилю. На нем стояли зимние шины на случай необходимости, но шоссе было расчищенным, поэтому она надеялась, что все будет благополучно.
Она ехала быстро, но аккуратно, радуясь, что ей не приходилось бороться с плотным движением, и добралась до банка к одиннадцати тридцати. Она знала, с кем имел дело Риз, поскольку прежде сопровождала его, и ей пришлось просто подождать пятнадцать минут, прежде чем мужчина смог принять ее.
Он улыбнулся фирменной банкирской улыбкой и протянул руку.
– Доброе утро, миссис Данкен. Что мы можем сделать для вас?
– Доброе утро, мистер Ван-Роден. Я бы хотела узнать величину нашего долга по закладной.
Он погладил верхнюю губу, словно носил усы, которых на самом деле у него не было, и принял задумчивый вид.
– Ну, я не уверен, что могу сказать вам. Видите ли, заклад оформлен на имя вашего мужа.
Она не стала пытаться оспаривать бюрократические или банковские правила и перешла прямо к сути дела.