Невеста дьявола
Шрифт:
– Ты сейчас вокруг меня, да?
– Я люблю тебя, – произнес он тихим шепотом совсем близко, и ей показалось, будто губы коснулись ее щеки. Она напряглась, но не смогла побороть охватившую ее сонливость.
– Прочь от меня, – сказала она. – Я хочу побыть одна. Я не обязана тебя любить.
– Роуан, чем я могу тебя одарить? Какой подарок тебе принести?
И снова что-то легко коснулось ее лица, отчего по всему телу пробежала дрожь. Грудь напряглась под шелковой ночной рубашкой, внутри все запылало и заныло от голода.
Она постаралась рассеять туман перед глазами. В комнате стало еще темнее. Огонь окончательно погас, хотя еще секунду назад еще теплился.
– Это все твои фокусы. – Воздух вокруг снова стал осязаемым. – Ты и с Майклом проделывал то же самое.
– Нет. – Короткое слово прозвучало как нежный поцелуй.
– Когда он тонул… те видения… твоя работа!
– Нет, Роуан. Его здесь не было. Я не мог последовать за ним туда, где он оказался. Я существую только рядом с живыми.
– А когда он в тот вечер был здесь один и купался в бассейне, это ты вызвал призраков?
– Нет.
Она безуспешно старалась унять дрожь, сотрясавшую все тело. Ощущение было таким, будто она поймана в паутину.
– Ты видел призраков, явившихся Майклу?
– Да. Но я видел их глазами Майкла.
– Что это было?
– Не знаю.
– Почему не знаешь?
– Это были образы умерших людей, Роуан. А я принадлежу миру живых. И ничего не знаю о мертвых. Не говори со мной о них. Мне ничего не известно о Боге, как и о всем прочем, что не относится к земле.
– Надо же! В таком случае, что ты подразумеваешь под словом «земля»? – Что-то дотронулось до ее затылка и нежно приподняло завитки волос.
– Вот этот мир, Роуан. Дело в том, что сферы, в которых существуешь ты, и сферы, в которых я существую, принадлежат к физическому миру, хотя они параллельны и никогда не пересекаются. Я обладаю той же физической природой, Роуан, и столь же естествен, как все, что обитает на земле. И я жажду тебя, Роуан. Огонь моей жажды столь же чист, как любое пламя в этом мире.
– А как же призраки, которых Майкл видел в день нашей свадьбы в этой самой комнате? – спросила она, – Это ты вызвал их?
– Нет.
– Ты видел их? – Она почувствовала, будто перо коснулось ее щеки.
– Глазами Майкла У меня нет всех ответов, которые ты требуешь.
Что-то тронуло ее грудь, погладило, коснулось бедер. Она снова подобрала ноги под себя. Камин успел остыть.
– Прочь от меня! – прошептала она. – Ты воплощение зла.
– Нет.
– Ты приходишь из ада?
– Ты играешь со мной. Я пребываю в аду страстного желания доставить тебе удовольствие.
– Прекрати. Я хочу встать. Меня клонит в сон. Не хочу больше здесь оставаться.
Она обернулась и взглянула на почерневший очаг, где не осталось ни единого тлеющего уголька. Веки отяжелели, она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Сделав усилие, она кое-как поднялась, цепляясь за каминную полку, и поняла, что не в состоянии дойти до лестницы. Тогда она повернулась, снова опустилась на колени и легла на мягкий китайский ковер. В воздухе разлилась приятная свежесть. Это ощущение усиливал нежный шелк рубашки, прильнувшей к телу. Роуан словно грезила наяву: ей казалось, что белый гипсовый медальон над люстрой ожил, резные листья аканта сворачивались и трепетали.
Внезапно в памяти ее всплыли все слова, которые довелось сегодня услышать. Что-то коснулось ее лица. Тело заныло от охватившего его сладострастия. Она подумала о Майкле, который так далеко от нее, за сотни миль, и почувствовала мучительную боль. Ах, как же она ошибалась, недооценив Лэшера…
– Я люблю тебя, Роуан.
– Ты сейчас надо мной?
Она пристально вглядывалась в темноту, радуясь прохладе, потому что тело горело, словно сконцентрировав в себе все тепло недавно затухшего в камине огня. Ощущение влаги между ног и восхитительных ласк, дошедших до самой нежной, лишенной даже пушка, кожи бедер, заставило все ее существо раскрыться подобно цветку.
– Я приказываю тебе прекратить! Все это мне отвратительно!
– Люблю тебя, дорогая.
Поцелуи становились все настойчивее – в уши, в губы, в грудь…
– Невыносимо… – прошептала Роуан, но на этот раз подразумевая чувство прямо противоположное, понимая, что если ласки прервутся, то она закричит от муки.
Когда он начал стягивать с нее рубашку, руки Роуан непроизвольно взметнулись вверх. Раздался треск разрываемой ткани, шелк соскользнул, и через секунду Роуан уже предстала во всей своей великолепной наготе, а чьи-то невидимые пальцы ласкали самые сокровенные уголки ее тела. Нет, не «чьи-то», а пальцы Лэшера. Это он осыпал поцелуями ее тело, касался губами ушей, век, заключал в объятия, ласково гладил по спине.
Да, она раскрылась навстречу его ласкам, как тот ирис в саду. Как розовый бутон розы, взорвавшийся на кончике огрубевшего стебля, усыпанного зелеными листьями с множеством тонких, как ниточки, прожилок. Она извивалась и металась на ковре…
«…Словом, вела себя подобно дешевой шлю…»
«Прочь, старуха, тебя здесь нет! Теперь пришло мое время».
– Да, ты права. Твое время, наше время. Языки лизали ей грудь, губы смыкались на сосках, тянули их, зубы покусывали мягкую плоть.
– Сильнее, жестче! Сделай это! Возьми меня силой!
Он оторвал ее от пола и приподнял настолько, что голова запрокинулась и волосы свободно повисли вниз. Сильные руки развели ее бедра и Роуан закрыла глаза…
– Войди в меня, стань моим мужчиной, настоящим мужчиной!
Ласки стали грубее: губы все ожесточеннее впивались ей в грудь и живот, пальцы царапали бедра.
– Бери меня, – прошептала она и тут же почувствовала, как что-то огромное и твердое вторглось в ее тело. – Да, так, растерзай меня! Растопчи! Сделай это!
Она оказалась буквально раздавленной навалившейся тяжестью и явственно ощутила запах чистого крепкого тела и аромат волос. Да, хорошо, еще сильнее! Мелькнули темные глаза, губы… А когда эти губы припали к ее губам и раскрыли их, все словно расплылось…