Невеста дьявола
Шрифт:
– Я теряю с тобой терпение! – взвыл Лэшер, злобно оглядывая свитер, заляпанный кровью из разбитой губы. – Посмотри, что ты наделал в своем праведном гневе, строгий папаша! – Он толкнул Майкла вперед, стараясь сбить с ног, не ослабляя железной хватки.
– Тебе нравится? – кричал Майкл. – Тебе нравится, когда у тебя течет кровь? – гремел он. – Кровь моего ребенка, моя кровь! – Не в силах освободить правое запястье, он вцепился левой рукой в горло врага, пережав ему трахею, и ударил коленом в пах. – О, она обо всем позаботилась, когда делала тебя, – трубопровод в порядке!
На секунду перед его глазами мелькнула
Тварь голосила от боли, закатывала голубые глаза. Не успела Роуан подняться, как Лэшер снова бросился в атаку, втянув голову в плечи:
– Вот как ты меня учишь, отец. Что ж, наука хорошая! – Слова утонули в рычании, когда он бросился на Майкла и головой нанес тому удар в грудь. Майкл полетел в бассейн.
Раздался оглушительный крик Роуан, гораздо громче и пронзительнее, чем сирена сигнализации.
Майкл упал в ледяную воду. Он опускался все ниже и ниже, на самое дно, глядя на блестевшую над ним голубую поверхность. Дыхание перехватило от шока, вызванного холодом. Неподвижный, не в состоянии шевельнуть рукой, он почувствовал, как его тело коснулось дна.
Тогда в отчаянной судороге он попытался вынырнуть, но намокшая одежда тянула его вниз, словно за нее хватались чьи-то руки. А когда его голова прорвала поверхность воды и оказалась в слепящем свете, он почувствовал еще один мощный удар и вновь ушел под воду, откуда ему уже было не вынырнуть – он мог лишь размахивать руками, тщетно цепляясь за тварь, которая удерживала его голову, и глотать хлынувшую в горло ледяную воду.
И опять это случилось, опять он тонет, и опять эта холодная, холодная вода. Нет, только не это, только не это… Он попробовал закрыть рот, но грудь разрывалась от невыносимой боли, и вода лилась в легкие. Руки больше ничего не могли нащупать над головой, он уже не различал цвета, не видел свет – он вообще потерял все ощущения. На секунду перед глазами снова возник Тихий океан, бесконечный и серый, и тусклые огни на побережье, которые исчезали за вздымавшимися волнами.
Внезапно его тело расслабилось, он перестал отчаянно бороться: не дышал, не пытался всплыть, ни за кого не цеплялся…
Собственное тело больше ему не принадлежит. Его охватывает знакомое чувство легкости и наивысшей свободы. Только сейчас он не поднимается вверх, не парит в пространстве, как когда-то давно, уносясь в свинцовое небо, к облакам, откуда видна земля с ее миллионами крошечных живых существ…
На этот раз он оказывается в бесконечном туннеле, который его засасывает в душную темноту. В полной тишине Майкл безвольно куда-то погружается, испытывая лишь смутное удивление.
Наконец вокруг него вспыхивает яркий красный свет. Знакомое место. И барабаны, да, он слышит барабаны… Знакомая барабанная дробь, звучавшая во время парада Марди-Гра, когда под конец утомительной ночи маршировали барабанщики, и отблески пламени – не что иное, как свет факелов под скрюченными ветвями дубов… А его страх – все тот же, что и в детстве… Все вернулось, все, чего он боялся, сейчас происходит. Это не просто обрывок сна, не видение, возникшее в момент прикосновения к ночной рубашке Дейрдре… Все вокруг него происходит сейчас…
Он падает на земную твердь в клубах пара, а когда пытается встать, то видит, что дубовые ветви проросли сквозь потолок гостиной,
К нему приближаются монахини, выстроившиеся кружком Высокие фигуры, одетые в черное, с белыми жесткими апостольниками – монахини, чьи имена и лица он знает с детства Позвякивая четками и гулко вышагивая по сосновому полу, они подходят и смыкают круг. Вперед выходит Стелла с горящими глазами и завитыми, напомаженными волосами. Она неожиданно тянет его к себе.
– Оставь его, он сам справится, – говорит Джулиен. Вот и он, собственной персоной; вьющаяся седая шевелюра, маленькие блестящие черные глазки, безукоризненный костюм. Он улыбается и манит рукой. – Ну же, Майкл, поднимайся, – тот же сильный французский акцент, – теперь ты с нами, все кончено, перестань бороться.
– Да, поднимайся, Майкл, – произносит Мэри-Бет, мазнув его юбкой по лицу. Высокая, статная женщина с седыми волосами.
– Ты теперь с нами, Майкл. – А это Шарлотта, блондинка с пышной грудью, выпирающей из декольте. Пытается поднять его, но он сопротивляется, и его рука беспрепятственно проходит сквозь ее тело.
– Перестаньте! Прочь от меня! – кричит он. – Убирайтесь вон!
На Стелле одна лишь тонкая сорочка, спадающая с плеча, полголовы залито кровью, вытекшей из пулевой раны.
– Брось, Майкл, дорогой, ты теперь останешься здесь навсегда. Разве ты не понял? Все кончено, дорогой. Ты отлично потрудился.
Барабанная дробь все ближе и ближе, диксиленд наигрывает похоронную песню, в дальнем углу комнаты стоит открытый гроб с зажженными вокруг свечами. Портьеры вот-вот загорятся от пламени свечей, и весь дом сгорит дотла!
– Бред! Ложь! – кричит Майкл. – Опять ваши фокусы!
Он пытается встать, пытается убежать, но куда бы он ни взглянул, везде видит окна, двери в форме замочной скважины, ветви дуба, пробившие потолок, стены и весь дом, превратившийся в огромную чудовищную ловушку, окруженную корявыми деревьями, языки пламени, отражающиеся в высоких узких зеркалах, диваны и стулья, заросшие плющом и цветущими камелиями. По всему потолку разрослась бугенвиллея, свесившая плети до мраморных каминов, и дрожащие пурпуровые лепестки осыпаются прямо в дымящееся пламя.
Внезапно его по лицу ударяет тяжелая, как доска, рука монашки. Он приходит в ярость от боли и потрясения.
– Что ты такое говоришь, мальчишка?! Разумеется, ты здесь! Вставай! – вопит она. – Отвечай мне, мальчишка!
– Прочь от меня! – Он толкает ее в панике, но рука проходит насквозь.
Джулиен стоит рядом, сцепив руки за спиной и покачивая головой. А за ним стоит красавец Кортланд. Он насмешливо улыбается, совсем как отец Майкла, с тем же выражением лица.
– Майкл, тебе должно быть совершенно очевидно, что ты превосходно со всем справился, – произносит Кортланд. – Ты затащил ее в постель, привез сюда и сделал ей ребенка. Это именно то, что от тебя требовалось.