Невеста и Чудовище
Шрифт:
– Уходи! – я показала рукой в сторону кухни. – Остывает же!
Он очнулся, слегка поклонился и вышел. Есть пришлось руками. Кабанья печенка, слегка обжаренная в кипящем масле, – это нечто!..
Через полчаса, открыв форточки, я вышла на улицу. Бирс сидел в беседке и смотрел на полоску залива. Я села рядом, достала сигару, картонку, канцелярский нож, зажигалку и кусок фольги. Уложила сигару на картон, разрезала ножом пополам. Посмотрела на Бирса.
Он вопросительно взглянул на меня:
– А фольга зачем?
– Я обычно выкуриваю половину сигары. Вторую заворачиваю в фольгу до следующего раза. Хотите составить мне компанию, или упаковать половинку?
Бирс хмыкнул и взял половину сигары. Я занялась раскуриванием своей половины. Бирс следил за моим ртом. Когда табак занялся, Бирс протянул руку, забрал раскуренную сигару и затянулся. Задержал дыхание, закрыл глаза. Когда выдохнул, подвинул мне вторую половину. Я раскурила себе.
– Это третья сигара, так ведь? – уточнил он.
– Третья.
– То есть Кирзач кормил тебя первобытной едой уже четыре раза? Если по половинке после каждой еды – получается четыре.
– Точно. Сегодня – пятый.
– И ты, как это говорится, подсела на свежее мясо с кровью?
– Вроде того. Зайцы и куропатки. Подозреваю, что куропаток он купил в деревне, когда зайцы перестали попадаться. Но все равно – было здорово.
– Странно, – задумался Бирс. – Я опасался, что вы возненавидите друг друга.
– Все нормально. Мы возненавидели.
– Но – как же?.. – Бирс выдохнул дым и показал сигарой на дом.
– Это с его стороны жертвоприношение. Как идолу семейства Феоклистовых-Бирсов. Чтобы я его не доставала.
– А ты чем-то его достаешь? – сильно удивился Бирс, стряхивая пепел в непригодившуюся фольгу.
– Было пару раз. Я говорила ему о девочке.
– Девочке?.. Ах да, помню. Ты видела ее рядом с Кирзачом. И что он?
– Дрался. В первый раз я не ожидала рукоприкладства, а во второй была начеку. Заранее взяла полено и огрела его как следует!.. Извините.
Бирс застыл, потом осторожно покосился на меня.
– Отличная сигара, – кивнула я и изобразила улыбочку.
– Ты не... – замялся Бирс.
– Меня все устраивает, – опередила я вопрос. – Я сама выбрала это место проживания и пока не собираюсь отсюда уезжать.
– А что с этой девочкой?
– Нормально. Я привыкла, что она в одном платье зимой. Правда, месяц назад появилась новая деталь в одежде – муфточка. Белая, из заячьей шкурки. Чтобы у девочки не мерзли руки. – Я прищурилась и уставилась на девочку. – Теперь я совершенно уверена, что она – призрак. Сквозь нее снег пролетает.
– Ты что, сейчас ее видишь? – Бирс заметил мой взгляд.
– Да. Она сидит на перилах беседки. Болтает ногами – свесила их к нам. Если я захочу ее потрогать, то упаду или ударюсь. Лизавета меня предупреждала.
– Лизавета?.. – с ужасом шепотом спросил Бирс.
– Да, смотрите.
Я встала, обошла круглый стол и подошла к девочке, стараясь не делать резких движений и внимательно смотреть под ноги. Это не спасло – когда я протянула руку, чтобы дотронуться до нее, девочка резко отодвинулась, и я упала, больно ударившись подбородком о перила. Как будто меня сзади подсекли под коленки.
Лежу и смотрю снизу на бледное лицо вскочившего Бирса.
– Не волнуйтесь, я сейчас... – пытаюсь встать. Провожу рукой по подбородку, а на руке – кровь.
Анализ крови
Бирс отнес меня в дом, снял куртку и валенки, уложил на диван, накрыл пледом и еще посидел потом минут пять рядом, прикладывая к моему подбородку салфетку со льдом. Я все это вполне спокойно вытерпела, потому что, объевшись, стала засыпать, и не помню, как Бирс ушел.
Открываю глаза, а надо мной лицо Байрона. Пытаюсь улыбнуться ему и протянуть руки, но не могу пошевелиться – жутко не хочется просыпаться.
– Текила, ты как?
– Нормально-а-а... а что?
– Помнишь, как упала вчера?
– Вчера?..
– Я приехал вчера вечером, ты не слезала с дивана. Проспала сутки. Тебе отец доктора привез.
Скашиваю глаза и вижу невысокого ладненького мужичка в круглых очках. С неохотой потягиваюсь и сажусь.
– Доктора? Я уже рожаю?
– Сплюньте! – возмутился тонким голосом доктор. – Позвольте провести наружный осмотр?
Спросонья я плохо соображаю, уставилась на доктора озадаченно. Бирс привез мне гинеколога? Доктор садится напротив на стул, обшаривает глазами мое лицо и, сияя радостью, представляется:
– Тихон Ильич. Психиатр.
Ну конечно, кого же еще мог притащить Бирс после... вчерашнего? Неужели я так долго спала? И так хорошо! Доктор смотрит на меня, тоже улыбается и констатирует:
– Вижу перед собой весьма молодую и привлекательную особу, довольную жизнью и отлично отдохнувшую. Что у вас с подбородком?
– Упала и ударилась о перила беседки, – отвечаю на его первый тест коротко и без подробностей.
– И что у нас болит?
Я пошевелила челюстью, потрогала лицо.
– Подбородок побаливает, если дотронуться.
– И больше никаких неприятных ощущений? – весело уточнил доктор.
– Есть одно. Писать очень хочется, – освобождаюсь от пледа и ускоряюсь к туалету.
Доктор вслед разъясняет, что подобные ощущения для беременной девушки вполне естественны – из-за давления растущего живота на мочевой пузырь.