Невеста из империи Зла
Шрифт:
Марика уезжала из Москвы. За плечами — рюкзак, на голове — кепка с козырьком.
Только что прошел ливень, и великий евроазиатский город весь сверкал и переливался в лучах летнего солнца.
Ручьи, мокрые зонтики, брызги из-под шин троллейбусов — Марика видела все это в последний раз.
Она ощущала себя восходящей на эшафот еретичкой. Страха не было. Скорее это была нежная грусть: Марика Седых умирала для этого мира.
Она бежала тайком. Никто, кроме Жеки, не знал, что она затеяла. Свете и Лене было сказано про деловую поездку на пару недель. Остальные же и вовсе не были в курсе происходящего —
Над крышами застыла радуга. Как восхитительно пахнут московские улицы! Запах мокрой пыли, умытой листвы, продаваемых с лотка пирожков…
Метро. Пятак в турникет. «Выхода нет» — бросилась в глаза надпись на стеклянной двери.
Хельсинки — чудесный городок на берегу Ботнического залива. Гранитные скалы, старинные домики, на холме — Кафедральный собор, чуть подальше — памятник Александру II.
Алекс узнал Жеку практически сразу — тот почти не изменился: разве что немного возмужал.
— Жека!
Он хотел было подойти к нему, обнять…
— Иди за мной, — сквозь зубы проговорил Пряницкий, на секунду приблизившись. — Здесь мы слишком на виду.
И вновь Алекса обдало той самой волной вечной настороженности, к которой он так привык в СССР. Даже здесь, на территории иностранного государства, Жека старался соблюдать конспирацию. Впрочем, оно было понятно: за границей русским не разрешалось передвигаться по одиночке. Согласно инструкции им всегда надлежало ходить в группе по трое, причем один из этой тройки всегда был стукачом. Так что, встречаясь с кем-то наедине, Жека уже совершал серьезное правонарушение.
Отстав футов на тридцать, Алекс следовал за ним по пятам. Он чувствовал себя как в шпионском боевике: мирный город, яркий солнечный день, ничто не предвещает беды… Но все знают, что это лишь кажущееся спокойствие.
Жека привел Алекса в небольшой магазинчик. Взяв корзинку, кинул туда несколько пакетов с продуктами.
Они прошли в самый конец зала к полкам со стиральным порошком.
— У меня буквально десять минут, — сказал Жека, убедившись, что рядом никого нет. — Страшно рад тебя видеть, но, если нас застукают, мне конец.
— Как Марика? — одними губами спросил Алекс.
— Она сейчас в Выборге. Через три дня будет переходить границу.
— Она с ума сошла!
— Этот диагноз я ей поставил еще пять лет назад.
Алекс молчал.
— Нечего смотреть на меня как, прокурор на растратчика! — проворчал Жека. — Я ее отговаривал. Думаешь, она послушалась? Сказала: «Если ты мне не поможешь, тогда я сама все сделаю».
— А ты?
— А что я? Нашел ей тут одного человека, который может провести ее сквозь болота. Только он денег много просит: у Марики столько нет. И еще мне нужно будет, чтобы ты купил ей полный комплект одежды — от трусов до резинок для волос. Если ее поймают финские пограничники, она будет изображать заблудившуюся туристку. Понятия не имею, сработает это или нет, но главное, чтобы в ней беженку из СССР не заподозрили.
Алекс и слышал и не слышал Жекины слова.
Они с Марикой не виделись полтора года, маялись, мучились, но при этом знали, что находятся в относительной безопасности. А теперь Марика решила пойти ва-банк. И это значило, что Алекс мог
— Сколько надо денег? — почти беззвучно произнес он.
— Три тысячи долларов. Тысяча есть у Марики.
— Хорошо.
— Еще ей потребуются финские марки на первое время и подробная карта местности. Советские карты крайне неточны, и, кроме того, там все названия по-русски: умучаешься сравнивать дорожные указатели.
— Хорошо.
— Завтра в три часа наша автоколонна выезжает назад в Союз, так что тебе надо будет все собрать. И еще — дай мне телефон того отеля, в котором ты остановишься. Тебе надо будет перебраться как можно ближе к границе, чтобы встретить Марику. Если все пойдет по плану, она позвонит третьего числа.
— Хорошо.
— Ну все, пока. Не выходи сразу же. Продавцы не должны знать, что мы пришли вместе.
Они расстались без рукопожатия. Алекс стоял, теребя в руке пакетик с каким-то чистящим порошком. Марика определенно сошла с ума. Кто знает, что это за человек, который согласился перевести ее через границу? Можно ли вообще ему доверять?
А Жека тоже хорош! Неужели он не мог отговорить ее?! Ведь идти через границу — это почти верная смерть: пограничники имеют право стрелять на поражение.
Так ничего и не купив, Алекс вышел из магазина. Может, еще не поздно отказаться? Может, написать Марике письмо, запретить ей?
«Дурочка, ты мне живой нужна! Неужели это стоит того, чтобы так рисковать? Они же убьют тебя!»
Внезапно Алексу вспомнилось, как во время службы в армии капитан О'Нил приказал им пройти пятнадцать миль с полной боевой выкладкой: каска, рюкзак, винтовка. Итого — полновесные сорок фунтов. Плюс ко всему они несли «раненых». Очередь Алекса пришла, когда конец пути был совсем близок. Он взялся за носилки в полной уверенности, что не сможет сделать ни шагу. Голова гудела, ноги ломило так, словно все кости пошли мелкими трещинами. А тут еще тяжесть.
Точно такой же тяжестью упало на Алекса Жекино известие. Но он должен был вынести с поля боя своих «раненых». Чего бы это ни стоило.
ГЛАВА 29. ПЕРЕХОД ГРАНИЦЫ
Накрапывал дождик. Жекин МАЗ, урча, катил по недавно заасфальтированной дороге. Справа лес, слева лес. И ни души.
Марика сидела на пассажирском сиденье и писала на коленке прощальную записку:
«Дорогие папа, мама и Света! Я уезжаю на заработки на Крайний Север. В нашем поселке не будет ни почты, ни телефона, поэтому я не скоро смогу связаться с вами. Извините, что заранее не поставила вас в известность. Я боялась, что вы начнете меня отговаривать.
В любом случае не беспокойтесь за меня. Как только будет возможность, я напишу вам.
P.S. Света, ты можешь забрать себе мою комнату».
Дописав, Марика сунула записку в карман Жекиной куртки:
— Подкинь это моим.
— Ладно, — угрюмо кивнул Пряницкий, выкручивая руль.
Из вещей Марика взяла лишь свою походную амуницию: рюкзак, теплую одежду и резиновые сапоги. Все остальное ей привез Жека из Финляндии.
Алекс был уже там и ждал ее. Разворачивая полученный от него сверток, Марика чуть не плакала: все-таки он приехал!