Невеста-изменница
Шрифт:
Несмотря на сонливое состояние и пульсирующую боль в голове, приступ гнева, охвативший Элизабет, заставил ее подняться.
— Джеред — мой сын, не твой. И только я могу сказать ему, когда идти в постель.
Она почувствовала, что кто-то дергает ее за юбку голубого вечернего платья из шелка. У нее кружилась голова. Она не заметила, как Джеред встал со стула.
— Все в порядке, мама. Миссис Гарви уже ждет меня.
Миссис Гарви была его няня, добрая седоволосая женщина, дети которой давно стали взрослыми.
Элизабет прижала к себе сына.
— С днем рождения, милый. Я попрошу лакеев отнести подарки к тебе в комнату. — Она провела рукой по его густым темным волосам, стараясь пригладить непослушный вихор. — До встречи утром.
Джеред оглянулся на Мейсона. Заметив хмурое выражение его лица, он отодвинулся от матери.
— Спокойной ночи, мама.
У Элизабет сжалось сердце.
— Спокойной ночи, милый.
Прижав серебряного единорога к груди, Джеред отвернулся и вприпрыжку выбежал из столовой.
Час спустя Элизабет сидела на гобеленовой банкетке перед зеркалом за туалетным столиком. Было поздно. Большинство обитателей дома уже спали. Она немного прикорнула перед ужином и все же чувствовала себя усталой. Последнее время она никак не могла выспаться.
Прикрыв рот рукой, Элизабет зевнула, гадая, хватит ли ей сил почитать перед сном. В этот момент дверная ручка повернулась, дверь бесшумно распахнулась и в спальне появился Мейсон Холлоуэй.
Элизабет вскочила с места. На ней была лишь белая хлопковая ночная сорочка — едва ли подобающий наряд для приема гостей мужского пола.
— Что ты здесь делаешь?
Она протянула руку за стеганым халатом, лежавшим на бюро, но Мейсон опередил ее.
— Я увидел свет под твоей дверью и подумал, может, тебе нужна компания.
— О чем… о чем ты говоришь? Уже поздно, Мейсон. Твоя жена будет волноваться, куда ты пропал.
— Не жена решает, где мне проводить вечера.
Отбросив в сторону ее халат, он подошел к ней сзади и, положив большие руки ей на плечи, начат грубо их массировать.
У Элизабет от отвращения мурашки побежали по коже. Она сбросила с себя его руки и резко повернулась к нему лицом. От этого движения у нее все поплыло перед глазами, и она слегка покачнулась.
Мейсон схватил ее за руку, чтобы она не упала.
— Все еще плохо себя чувствуешь?
— Убирайся, — сказала Элизабет, вырвав у него руку. В голове у нее стоял шум, и слова прозвучали неубедительно.
Мейсон наклонился к ней и прижался ртом к ее шее. Его усы, защекотав ее кожу, вызвали у Элизабет приступ тошноты.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я ушел, — произнес он томно. — Я нужен тебе, Элизабет. Тебе нужно то, что я могу тебе дать.
У нее свело живот.
— Я закричу! Если не уйдешь сию же секунду, клянусь, я переполошу весь дом…
Мейсон тихо рассмеялся. В свете лампы, стоявшей на ночном столике, его глаза блеснули огнем сладострастия.
— Возможно, время еще не пришло. Но скоро, очень скоро я приду, и ты примешь меня, Элизабет. У тебя не будет иного выбора.
«У тебя не будет иного выхода…» Боже милостивый! Слова эти прозвучали с такой убежденностью, что у нее волосы на голове встали дыбом.
— Убирайся!
— Спокойной ночи, дорогая! — Мейсон улыбнулся. — Увидимся утром.
Он вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь, а Элизабет осталась стоять в неподвижности. В голове стучало, с новой силой прихлынула тошнота. Осев на банкетку, она попыталась успокоиться. При мысли о Джереде и грозящей ему опасности ее глаза наполнились слезами.
Дом стал опасным местом для них с сыном. Время пришло. Пора было уходить.
Не обращая внимания на пульсирующую боль в голове, Элизабет призвала на помощь всю свою силу и решимость. Встав со скамеечки, подошла к шнуру колокольчика и позвонила Софии, своей служанке. Затем, преодолевая новый приступ тошноты, она пошарила под кроватью, вытащила оттуда тяжелую кожаную сумку и поставила ее на пуховой матрас.
Зевая, в комнату вошла заспанная Софи с торчащими во все стороны темными волосами.
— Вы звонили, миледи?
— Мне нужна твоя помощь, Софи. Я уезжаю.
Зеленые глаза девушки расширились.
— Сейчас? В середине ночи, миледи?
— Поднимись наверх и разбуди миссис Гарви. Скажи ей, чтобы она одевалась. Мы немедленно уезжаем. Пусть соберет сумку для себя и Джереда. Скажи еще, чтобы ждала меня внизу у двери, ведущей в каретный сарай.
Осознав серьезность намерений хозяйки, Софи выпрямилась.
— Как будет угодно, миледи.
— Когда справишься со всем, ступай на конюшню и скажи мистеру Хоббсу, чтобы приготовил мою карету. Малую. Только пусть он не подгоняет ее к парадному входу. Скажи, я сама к нему приду.
Софи уже повернулась, чтобы бежать исполнять поручения, когда Элизабет крикнула ей вдогонку:
— И никому больше не говори о моем отъезде!
Маленькая горничная все поняла и, сделав торопливый книксен, бросилась к двери. Она и сама недолюбливала Мейсона Холлоуэя, хотя никогда этого не говорила. К моменту возвращения горничной Элизабет уже оделась в простое черное шерстяное платье. Ее волосы были собраны на затылке в тугой узел, и под подбородком завязаны ленты безупречной черной шляпки.
— Помоги мне с последними пуговками, — попросила Элизабет горничную, поворачиваясь к ней спиной.
Когда все было готово, Элизабет сняла с крючка рядом с дверью черную шерстяную шаль и накинула себе на плечи. Даже от столь незначительного усилия ее качнуло.
Софи в тревоге бросилась к хозяйке:
— Миледи!
— Со мной все в порядке. Обещай только, что до утра никому ничего не скажешь.
— Конечно. Можете довериться мне, миледи. Умоляю, будьте осторожны.