Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Шрифт:
Подкрепившись скудной пищей, Марсель прилег на кровать. Он думал об Адриенне и Викторе, о следующей ночи, о возможности побега. Он должен бежать отсюда! Ему нужна свобода, чтобы начать борьбу против герцога, и начать иначе, чем он делал это до сих пор!..
Незаметно Марсель уснул. И во сне он увидел себя в каком-то фантастическом наряде. Его окружали, ожидая приказаний, слуги, вооруженные с головы до ног. Рядом с ним стояла Адриенна, разодетая, как королева, и влюбленно улыбалась ему. В ее прекрасных волосах сверкали бриллианты, а у
В этот момент раздался шум, и Марсель проснулся. Он повернулся на кровати и стал прислушиваться. И услышал грохот выстрела. Потом донеслись громкие голоса, и одним из них был голос надсмотрщика Рошеля. Потом прогремел еще один выстрел.
Что там происходило? Кто в кого стрелял? Марсель терялся в догадках.
Между тем Рошель с наступлением сумерек засел в засаду с заряженным ружьем, чтобы пресечь всякую попытку номера пятьдесят семь к побегу.
Ночь была не очень темна. Около полуночи на небе поднялся большой диск луны и залил всю тюрьму своим бледным светом. Издали до Рошеля доносился звук шагов патруля. Каждый час патруль под командованием офицера обходил все отделения тюрьмы. Затаившись, Рошель видел из своей засады фигуры офицера и солдат.
Вдруг Рошелю послышался какой-то шорох за живой изгородью около лазаретного здания. Рошель встрепенулся — он теперь не сводил глаз с этой изгороди. И он увидел…
Подобно привидению, между кустами медленно и плавно двигалась, почти не касаясь земли, Женщина в белом. Ее длинные одежды напоминали собой похоронный саван.
Рошель привстал в засаде. Он не верил в привидения и тотчас решил, что кто-то нарочно обрядился таким образом, чтобы пройти мимо часовых и проникнуть к каторжнику Марселю.
Рошель взвел курок и поднял свое ружье.
— Кто идет? — окликнул он Женщину в белом.
Ответа не последовало. Фигура в белом безмолвно продвигалась вдоль стены.
— Отвечай или буду стрелять! — крикнул Рошель, выступая из кустов.
Но и это предупреждение осталось без ответа.
В то мгновение, когда Женщина в белом поворачивала за угол здания, Рошель прицелился и выстрелил из своего старого тяжелого ружья.
Этот выстрел встревожил стражу. Караульные сбегались со всех сторон.
Выглянув из-за угла здания, Рошель убедился, что Женщина в белом осталась невредимой.
— Сюда! — закричал солдатам Рошель. — Сюда!
— Что это за привидение? — спрашивали караульные.
— Я окликал ее! — ответил Рошель. — Она не отвечала! Тогда я выстрелил в нее!
Капрал, начальник караула, прицелился. Опять грянул выстрел. Однако Женщина в белом была неуязвима. Она исчезла за деревьями и кустами.
— Догнать ее! — скомандовал капрал.
Но солдаты не испытывали особой
Обыскав тенистые заросли, Рошель и капрал тоже не нашли никаких следов привидения.
X. В БУРНУЮ НОЧЬ
Утром, когда комендант тюрьмы генерал Миренон завтракал в своем рабочем кабинете, слуга доложил ему о приходе надсмотрщика Рошеля.
Комендант тюрьмы понимал различие между каторжниками. Мысленно он отделял закоренелых преступников от осужденных на галеры за политические и им подобные проступки. В своих многочисленных подчиненных он очень ценил рвение на службе, однако грубость в отношении к каторжникам была ему противна.
Надсмотрщик Рошель, хоть и был ревностным служакой, в глазах коменданта не пользовался особой симпатией. Генерал Миренон не раз убеждался, что Рошель мог преследовать каторжника, которого почему-либо невзлюбил. Так креол Диего, считал комендант, стал жертвой именно такой ненависти Рошеля.
Рошель вошел в кабинет. Его мясистое лицо раскраснелось, на шее и подбородке еще был наложен пластырь, покрывавший глубокие раны, нанесенные меднокожим ягуаром.
Рошель вытянулся в струнку перед сидевшим за письменным столом комендантом.
— Подойдите ближе, — приказал Миренон. — В чем дело?
— Нечто весьма необычайное, господин комендант! — с готовностью ответил Рошель.
— Доложил ты об этом дежурному офицеру?
— Так точно, господин комендант!
— Так что же случилось?
— Я находился ночью близ лазарета, господин комендант.
— Ночью? — спросил генерал.
— Я караулил, господин комендант!
— Разве ты был на дежурстве?
— Имею честь всепокорнейше доложить господину коменданту — я дежурил по собственной охоте.
— Что это значит? — спросил Миренон, строго глядя на надзирателя.
— Каторжник номер пятьдесят семь за неповиновение сидит в штрафной камере лазарета, господин комендант!
— Это я знаю!
— Так вот, опасаясь побега этого каторжника, я ночью засел со своим ружьем в саду…
— Кто тебе поручил это, надсмотрщик?
Тут Рошель немного струхнул, так как комендант говорил очень строго.
— Осмелюсь всепокорнейше доложить господину коменданту, что я сторожил только по своей охоте, — пробормотал Рошель.
— Оставь-ка ты это своеволие, надсмотрщик! — сказал генерал Миренон, посуровев еще больше. — Когда я найду нужным, то сам позабочусь выставить часовых.
— Я не хотел возбудить недовольство господина коменданта. Я думал, что поступаю правильно. Есть доказательства, господин комендант, что номер пятьдесят седьмой замышляет побег!
— Доказательства? Какие же?
— Осмелюсь нижайше донести господину коменданту, что я не напрасно сторожил прошлой ночью, — подобострастно ответил Рошель.