Невеста Красного ворона
Шрифт:
— Я не знаю правил и не очень люблю смотреть, как кучка мужчин лупит друг друга за мяч, - откровенно говорит она.
– Но ты хорошо смотришься на поле.
— Мне нравится то, что я делаю. Это… приятные ощущения.
На самом деле мне хочется сказать, что только на поле я и живу, потому что существование за пределами него едва ли можно назвать интересным. Игра и коллекционирование бабочек - вот и вся моя жизнь, хоть еще несколько дней назад, до того, как Аврора снова вошла в мою судьбу, я был уверен, что стал полноценным членом общества.
Я раскладываю
— Я знала, что тебя можно подпускать к плите Марго, - говорит, стремительно поглощая мою стряпню.
— Буду считать это комплиментом.
– Опираюсь бедрами на столешницу и, держа тарелку одной рукой, отламываю кусок омлета. В самом деле неплохо получилось.
– Теперь можно признаться - я первый раз в жизни готовлю.
Аврора давится, кашляет и машет рукой, удерживая меня на расстоянии. Запивает кашель водой из стакана и чуть охрипшим голосом спрашивает:
— Как? Ты же тут корчил шеф-повара.
— Я просто люблю читать и смотреть кулинарные шоу, и у меня хорошая память.
С улыбкой стучу себя пальцем по лбу… и взгляд Авроры меняется. Только что она была веселой соблазнительницей, но, стоит лишь моргнуть - и я вижу настороженную, озадаченную девушку, которая, щурясь, всматривается в мое лицо.
Блядь!
— Мне нужно позвонить, - торопливо говорю я.
Неаккуратно ставлю тарелку на столешницу и выхожу в коридор. Прислоняюсь к стене, чтобы перевести дух и убедить себя в том, что она не может меня узнать. То есть, я хотел, чтобы она узнала, но не так и не сейчас, и до того, как решил, что смогу простить.
Сердце бешено колотится в груди, посылая в кровь порцию огня. Кажется, еще немного - и в моей груди откроется кратер, начнется извержение. Ноги быстро слабеют и я, как ни стараюсь, не могу стоять. Охаю, сползая по стене. Что я за тряпка такая?
Пред глазами все плывет, а в голове пульсирует только одна мысль: я действительно хочу простить мою бабочку. Кажется, она точно такая же, как и я, невольная заложница судьбы.
— Ма’ну?
– перед замыленным взглядом мелькает тень. Ладони на моих щеках прохладные и мягкие.
– Ма’ну, тебе плохо?
— Все в порядке, - тяжело дышу я.
— У Марго где-то есть аптечка, я сейчас…
Хватаю ее за руку и тяну на себя, вынуждая сесть сверху. Прикрываю глаза, чтобы перевести дыхание и попытаться справиться с приступом паники.
— Не надо никаких таблеток, Вишенка. Но если поцелуешь - оживу.
— Так и скажи, что просто хочешь ко мне поприставать.
— Хочу, - улыбаюсь я.
– Тебя хочу, Вишенка.
Нам обоим становится не до смеха: я чувствую это по ее учащенному дыханию, по тому, как пальцы зарываются в мои влажные волосы. Аврора наклоняется к уху и говорит самую сексуальную вещь, какую я только слышал в своей жизни:
— В моей комнате односпальная жутко скрипучая кровать со старым матрасом.
— Прекрасно.
– Открываю глаза и погружаюсь в темные океаны с обсидиановыми
– Всю жизнь мечтал лишиться проклятой девственности на скрипучей кровати.
— Ты… что?!
– Аврора хлопает ресницами, очень похожая на идеальную фарфоровую куколку. Даже трогать ее сейчас страшно.
– Ты никогда не… не был с женщиной?
— Ну, технически, если говорить не о самом процессе, а о некоторых его тонкостях…
Она не дает закончить мое занудствование, затыкая рот поцелуем.
Мы прижимаемся друг к другу сильно и горячо, как будто падаем с безымянной высоты и у нас один на двоих спасительный парашют. Целуемся, проникая друг в друга воздухом, запахом и чувствами, которые втираем в кожу в безумных попытках стать еще ближе, хоть больше уже просто некуда.
Я фанат ее губ - теперь я это знаю. Если бы сейчас была последняя минута моей никчемной жизни, я бы попросил лишь еще немного поцелуев перед тем, как утонуть в пустоте. У ее поцелуев вкус вечности и немного - омлета. Почему-то думать о том, что моя бабочка пахнет жареными овощами и яйцами так смешно, что я невольно отрываюсь от Авроры, чтобы не задохнуться от хохота. В груди все еще нестерпимо болит, и взрыв смеха никак не способствует облегчению, но ничего не могу с собой поделать
— Совсем придурок, - недовольно ворчит Аврора, но пальцы в моих волосах продолжают недвусмысленно царапать кожу головы. Самые приятные ощущения в моей жизни: завуалированное требования перестать валять дурака и пойти дальше.
– Ты притворялся, да?
Мотаю головой, не в силах справиться со смехом. Тело предало меня и голова тоже. Чувства переплелись так сильно, что реальность расплескивается тонким слоем по прошлому, покрывая старые раны слоем лечебного бальзама.
— Просто ты… омлет… на вкус, как омлет, - говорю я севшим от смеха голосом.
Аврора смотрит на меня во все глаза, и в них так много всего, что теперь совершенно очевидно - никакая она не пустышка. Или это я прозрел? Или влюбился?
— Сам ты омлет, - тепло улыбается она, снова раскрывая мои губы и вдыхая в них свой воздух.
– Только я нежная сочная мякоть, а ты пережаренная горелая корочка.
Теперь уже мы смеемся вместе: целуемся и заливаемся весельем, падаем на пол, и только колено сидящей на мне Авроры не дает катиться по коридору клубком. Если есть в мире самые ненормальные романтические вещи, то мы как раз совершаем одну из них - в самый горячий момент наших странных отношений обзываем друг друга едой и находим это забавным.
Почему нельзя остановить все, как есть?
Мне внезапно становится не до смеха. Я лежу под моей ар’сани, обнимаю ее за талию и впитываю каждую эмоцию, которая вспыхивает на ее лице. Почему мы не можем быть двумя людьми без прошлого? Как две бумажных куклы, которых только что нарисовали и вырезали? Она нужна мне… вот такая. Смеющаяся, живая, яркая, как комета, украшающая скучный горизонт жизни. И это полностью противоречит моему плану опустошения.
— Все в порядке?
– обеспокоенно спрашивает Аврора.