Невеста Красного ворона
Шрифт:
— Убирайся!
– Я жестко тычу пальцем на дверь, но в глубине души понимаю, что если уж Шэ’ар пришел, а мне не хватило ума оставить его за порогом, то разговор у нас все-таки состоится. И гадать не буду, на какую тему.
— Ну, хватит тебе, - понемногу приходит в себя Шэ’ар.
– Не чужие люди, а ведешь себя, как ребенок.
А я и есть ребенок, особенно для него, учитывая нашу разницу в возрасте. Но, чего греха таить, всегда любила мужчин постарше, еще со школы: никогда не смотрела на одногодок, а в выпускном классе за мной ухаживали парни с выпускных курсов института.
— У меня нет привычки вырывать то, что
— Поучаешь меня моими же фразочками, Рора?
— Я тебе не Рора, - огрызаюсь в ответ.
Он так сильно меня цепляет. Так сильно волнует ту сторону меня, которая не знает, что такое совесть, честность и правильность. Заставляет снова захотеть вернуться в прошлое, стать беззаботной Авророй Шереметьевой - женщиной, которую хотели многие, но которая пожелала отдаться самому недостойному.
— Ты мне всегда Рора, - отмахивается он, круша злость беззаботной улыбкой.
Бросает мимолетный взгляд на часы и, прежде, чем я соображаю, что у него на уме, тянет в комнату. У меня здесь беспорядок: на диване лежат стопки постельного белья, в кресле горка одежды, а компьютерный стол завален моими письменными принадлежностями. В последнее время я много пишу от руки: после аварии нужно разрабатывать мелкую моторику пальцев правой руки, а к пластилину и мешочкам с крупами я оказалась совершенно равнодушна. Зато переписывать книги любимых авторов от руки и рисовать всякие каракули теперь часть моего ежедневного ритуала под названием «Недожизнь».
Шэ’ар обводит комнату широким взглядом, словно сканирует каждый угол, но продолжает удерживать мою руку за запястье даже когда я несколько раз до боли пытаюсь освободиться.
— Кого ты ищешь?
– спрашиваю с издевкой, прекрасно зная, что он рыщет в поисках следов присутствия в моей жизни другого мужчины.
Злость нарастает со скоростью катящегося с Эвереста снежного кома. Хочется рвануть ворот рубашки и показать ему тот шрам, который я ношу на себе в том числе и по его вине тоже. И что с таким уродством я теперь не то, что на подиум - я в постель ни с кем не лгу, даже если к моему виску приставят пистолет. Впрочем, он и так все знает.
Кончилась Черная королева. Была - да вся вышла.
— Я приглашаю тебя в ресторан, - говорит Шэ’ар, явно довольный тем, что его поиски не увенчались успехом. Всегда был собственником. Жаль только, что сам владеть хотел одновременно двумя женщинами.
– Доставай свое самое красивое платье, Рора, мы идем в «Цветок Полуночи».
Я делано счастливо корча из себя дуру, хлопаю ресницами, а, когда он, наконец, отпускает мою руку, отхожу на шаг - отвешиваю еще одну пощечину. На этот раз он перестает улыбаться и хватает меня за плечи, встряхивая, словно куклу.
— Это тебе для равновесия, - говорю я, делая вид, что любуюсь красными следами на его щеках.
— Не смешно, Рора.
— Похоже, что я смеюсь?
– Хотя на самом деле смеяться хочется. И не важно, что сквозь слезы. Просто мало кто на самом деле видел красавчика-вдовца Шэ’ара вот таким: получившим от ворот поворот.
— Ресторан, а завтра мы идем к пластическому хирургу, - распоряжается он, отпуская меня и без спроса распахивая гардероб.
Хмурится, когда «листает» вешалки и понимает, что там нет ни одного вечернего платья. Достает длинный темно-красный наряд. Ни разу его не надевала - в подтверждение тому на вороте
Шэ’ар рассматривает платье на вытянутой руке и весь его вид говорит о том, что перспектива увидеть меня застегнутой на верхнюю пуговицу ему категорически неинтересна. Ну а мне неинтересны его замашки, на которые он больше не имеет никакого права.
— Сегодня пойдешь в этом, - «разрешает» он.
— Боги, королевское же великодушие!
– вплескиваю руками и выплевываю ему в лицо выразительное тройное «ха, ха, ха».
– У тебя уже закончился траур?
Напоминание о прошлом заставляет его поморщиться, но и только.
— Я оплачу самого лучшего пластика, Рора, и ты у меня снова засияешь, как звезда.
— Ты слышал, что я сказала? Или с возрастом стал не только забывчивым, но и глухим?
Он всегда злится, когда я напоминаемую ему о возрасте. Не мальчик уже, давно не мальчик, сорок пять, как никак, а это даже для долгожителей лунников далеко не юность. Будь он простым смертным, выглядел бы куда хуже, но его выдают лишь седина да морщинки, а так - «тянет» на тридцать с хвостиком.
— Поедешь на СПА-курорт, отдохнешь, погреешься на солнышке, пройдешь курс терапии - и через полгода вернешься на подиум.
Его безапелляционные попытки распоряжаться моей жизнью делают, наконец, свое черное дело. Потому что есть внутри меня кое-что похуже злости. И я точно знаю, что та сторона меня Шэ’ару точно не понравится.
Грациозно беру платье из его рук и отправляюсь в ванну.
— Узнаю мою послушную Рору, - слышу вслед его довольное бормотание.
Хорошо, мистер Богатая задница, будет тебе «покорная Рора».
[1] Ар’сани - бабочка (из лексикона лунников)
Глава четвертая Ма’ну
— Между прочим, кто-то обещал мне романтический ужин, - не скрывая раздражения, заявляет Лили - моя теперешняя подружка. Она так старательно орудует ножом, пытаясь разрезать бекон, что я едва держусь, чтобы не сказать ей быть осторожнее и не распилить вместе с куском мяса и ни в чем не повинную тарелку.
– А тут собралась вся столица. И журналисты на каждом углу.
Она, наконец, отрезает сочный ломтик, кладет его в рот и обводит зал кончиком ножа. Из всех моих цыпочек эта, кажется, единственная, кто не прется от общественного внимания и не любит огласки. А еще у нее черные длинные волосы и темные глаза. И она того же роста, что и Аврора Шереметьева - сто семьдесят три сантиметра. Я даже не пытаюсь убедить себя в том, что это случайность: я специально выбираю таких, похожих на нее. Мои фанатки в группах имени меня успели провести целое расследование по этому поводу, но теории множатся до сих пор. Само собой, единственно верного ответа там нет и быть не может. Ничто не связывает меня с ней. По крайней мере не там, где можно найти. Разве что кто-то изобретет сканер, способный считывать с живой плоти невидимые отпечатки.