Невеста лорда Орвуда
Шрифт:
Я недоверчиво на него покосилась. Шутит? Что-то новенькое.
На пороге замерла. Вдруг у него там какие-нибудь монстры? Правда, мне с трудом верилось, что в таком случае его мать отправила бы нас на них любоваться. Судя по её интонации, мы должны были предаться страсти, которую так тщательно сдерживали при ней. Но я бы скорее поверила, что он меня тихо придушит, чем обнимет.
И всё же увидеть модели кораблей я не ожидала. Потрясённо замерла у ближайшего, лежащего в отдельной ячейке шкафа за мерцающим защитным магическим экраном. Жалко нельзя дотронуться,
— Этот я собрал сам в десять лет, — произнёс он тихо, стоя за моей спиной.
Сам? В десять лет? Удивительная усидчивость. Всегда завидовала тем, кто способен проделать такую кропотливую работу.
Я перешла к следующему образцу.
— «Виктория». Первый корабль, преодолевший полосу мглы, благодаря артефактами, — произнёс он тихо.
Но я, к своему стыду, знала историю не настолько хорошо. А корабль красивый: красное и жёлтое дерево, многоярусные паруса, окошечки — их правильного названия я не знала — с пушками и настоящий маленький флаг.
Александр больше не проронил ни слова, но молчаливой тенью следовал за мной — я чувствовала его присутствие спиной. Может быть, потому что я промолчала в ответ. А, может, просто не хотел.
Постепенно я обошла всю комнату и остановилась у последней модели, замерла, не решаясь повернуться. Тишина затянулась, грозясь перерасти в неловкую. Нужно было что-то сказать. Но я неожиданно поняла, что вот это всё для него действительно очень важно, и обойтись пустыми словами вежливости будет большой глупостью. Хотя благодарить за что-то того, кто удерживает тебя силой в своём доме, кончено, глупо. Нужно было набраться решимости и обсудить это. А пока…
Я облизнула губы, медленно поворачиваясь и подбирая слова.
— Они очень… красивые.
И тут же дала себе мысленно затрещину. Нужно же было сморозить такую глупость.
Но он неожиданно улыбнулся в ответ и, кажется, даже взгляд смягчился. Правда, всего на мгновенье. А в следующее я уже оказалась прижата к стене. Замерла испуганно. Вот это понимаю, благодарность.
— Мистер Ор…
Остаток фразы произнести не смогла — он уткнулся носом мне в шею, шумно вдохнул, вызывая дрожь.
— Подыграй. Она смотрит.
Одна его рука упёрта в стену, другая — медленно скользит от талии выше, и испуганный крик готов вот-вот сорваться с моих губ.
Не нужно так. Я не хочу. Не могу.
Сердце бьётся быстро-быстро, заглушая все звуки.
— Не бойся, — выдохнул он, опаляя жаром дыхания кожу. — Ничего не будет, но она так просто не уйдёт.
И тут же поцеловал в шею, опровергая сказанное.
Мне не было видно дверь и приходилось верить на слово. Да и зачем ему мне врать? Не думаю, что он испытывает недостаток женского внимания. А при желании наверняка мог бы добиться желаемого куда изящнее.
Сглотнула ставшей вдруг вязкой слюну, и положила руки ему на шею.
— Смелее.
Он легко поцеловал меня в губы. И я не выдерживала — закрыла глаза. Так проще, хоть чувства и обострились в десятки, сотни раз. Но, если
Сорвавшийся с губ стон показался чужим и ужасно… возбуждающим. Неужели это я?
Александр вздрогнул, и его рука, почти достигшая моей груди, замерла, чтобы тут же осторожно накрыть её, касаясь оголённой кожи. Обжигая. В этот раз он поцеловал меня по-настоящему, глубоко и страстно, так, что подогнулись колени, и я сама привлекла его ближе, отвечая. И на какой-то удивительный, прекрасно долгий миг весь мир перестал существовать. Есть только мы — я и…
— Ушла, — выдохнул он облегчённо, упёршись лбом в стену над моим плечом.
Удивлённо распахнула глаза. Усмехнулась. Ну конечно, это всё было ради его матери. А я, наивная, на какое-то мгновенье поверила ему. Впрочем, так даже лучше.
Убрала руки.
— Пустите.
Но он не спешил выполнить мою просьбу, и я почувствовала, как быстро билось его сердце рядом, а рука всё ещё лежала на моей груди.
— Мистер…
— Александр, — поправил он хрипло. — Можно просто, Алекс. И дай мне пару минут, пожалуйста.
И эта хрипотца отзывалась во мне странной дрожью. Покорно замерла, отвернувшись. Странно, но, кажется, я совсем не против продолжить. И когда он неожиданно провёл пальцем по краю ожерелья, задевая кожу, вновь замерла, боясь вдохнуть.
— Пошли. Думаю она уже ушла.
Александр отстранился, а я ощутила лишь пустоту и горечь.
Он не оборачивался всю дорогу до площадки второго этажа, а я старательно кусала губы, чтобы не разрыдаться. Да что же это такое? Сегодня какой-то день слёз.
В развилке коридора Александр всё же останавливается, посмотрел с непривычной теплотой.
— Спасибо. И спокойной ночи.
А я ещё долго стояла, глядя ему в след.
Но стоило избавиться от туфель и платья, скинув их прямо на пол, несмотря на угрызения совести. Снять драгоценности и полежать часок в ванне, и странное наваждение прошло. И уже не верилось, что я всерьёз была готова на это.
И только лёжа в постели, готовая вот-вот заснуть, я вспомнила про его вещи в моей гардеробной. Впрочем, это даже хорошо, что он решил проигнорировать поступок матери. Просто отлично.
Волнение вернулось утром вместе с внезапным пониманием: я сейчас увижу его снова. Невольно вспомнила вчерашний вечер. Поцелуй. Изменило ли это что-то в наших отношениях? Как мне теперь себя с ним вести? Может быть, теперь мы хотя бы поговорим нормально?
Я дольше обычного провозилась с нарядом, задумчиво перебирая плечики. Хотела надеть что-нибудь такое… Кто бы ещё подсказал, какое именно. Служанка, наверное, мысленно прокляла меня сотню раз.
Остановилась на классическом чёрном платье с небольшим клиновидным вырезом, оголяющим грудь больше, чем я обычно себе позволяю, и юбкой чуть выше колена. Попросила служанку убрать в волосы в «ракушку». Накрасилась сама, опасаясь, что она сделает или слишком вульгарный, или, наоборот, слишком легкий, почти незаметный макияж. Даже надушилась впервые.