Шрифт:
СЕГОДНЯ
1
Марк Фосетт, предприимчивый репортер «Нью-Йорк таймс», услышал пронзительный свист кофеварки, и в тот же момент раздался телефонный звонок. Марк на мгновение замер и бросился из ванной к телефону. Кофеварка продолжала надрываться. «Все равно ничего не услышу», — подумал он и метнулся к плите. Он поскользнулся на половой тряпке, валявшейся посреди кухни со вчерашнего дня, с трудом удержал равновесие, изловчился и выключил газ.
— Алло! — крикнул он в трубку и тут же разразился проклятьями. Мыльная пена попала в мембрану — слышимость нарушилась. Марк вытер пену. Металлический голос по спутниковой связи что-то говорил монотонно, но в конце фразы он услышал отчетливое: «Бомба!»
— Алло! Кто говорит? Повторите! Ничего не слышно!
— Марк, что там у тебя творится? — услышал он знакомый голос.
— Долго рассказывать! — он наконец узнал Джанни Риччи из Палермо, заведующего отделом хроники «Джорнале ди Сичилия». Джанни — ровесник Марка, обоим по сорок четыре. Когда итальянец только что приехал в Нью-Йорк, они снимали вместе квартирку на Бликер-стрит, мечтали о блестящей карьере и красивой жизни.
— Прости, старина, что разбудил, — продолжил Джанни. — У меня потрясающая новость! Настоящая «бомба»!
— Про бомбу-то я понял, но в чем дело?
— Марк, так и есть! Это — она! Железно! Скажешь, не «бомба»?
Сердце у Марка Фосетта словно замерло на мгновение, а затем бешено заколотилось. С ним всегда творилось такое, когда он нюхом чувствовал — сенсация!
— Эх, Джанни, я бы тебя расцеловал в губки! — засмеялся он.
— Ты мне дорог, но это уж слишком! — пошутил итальянец.
— Тогда валяй, рассказывай все с начала, — Марк обратился в слух.
Он азартно, почти по-детски радовался, слушая рассказ приятеля из Палермо. Перед ним вставали яркие, захватывающие образы. Монастырские стены, внутренние своды, экспрессивная барочная роспись, фигуры святых и мучеников, дворик, поросший травой, арки над витыми арабскими колоннами, колодец, высеченный из камня, прозрачное небо, пронизанное солнечным светом. И она в черной монашеской рясе с белоснежным накрахмаленным нагрудником. Волосы под девственно белым покрывалом. И все это ничуть не скрывает, а скорее подчеркивает ее красоту.
— Приедешь? — спросил Джанни.
— Будь спокоен! Сообщу номер рейса на Палермо. Даже не предупреждаю, чтобы ты помалкивал!
— Этого еще не хватало! Мафиози с моим стажем всегда нем, как рыба!
Марк вернулся в редакцию на метро. Сегодня, в пятницу, на собственной машине застрянешь в пробке, думал он, а тут еще снегопад не унимался. Он рвался вперед, словно гончая, напавшая на след. Сегодня утром впервые с тех пор, как ушла Каролина, он не вспоминал ни о ней, ни даже о
В кабинет главного редактора он ворвался, как циклон.
— Ни за что не угадаешь! — воскликнул он с порога.
— Еще бы! — согласился Барт. — Ты хоть намекни, что я должен угадать!
Главный редактор, моложавый и подтянутый в свои шестьдесят лет, был талантлив и неутомим. Сорок лет он варился в этом котле — журналистике. Начав корректором, когда в редакции еще висела свинцовая пыль, он поднялся на самую вершину должностной лестницы. Газету он знал как свои пять пальцев.
— Хоть умри, не угадаешь! — дразнил Марк с мальчишеской запальчивостью.
— Рейган с Горбачевым одновременно сбежали в Швейцарию и попросили политического убежища, — отшутился главный, пытаясь скрыть нарастающее раздражение.
Сегодня неприятностей — хоть отбавляй и совершенно не до загадок. Марк, спору нет, дельный журналист, обычно работает сразу над несколькими материалами. Упрям, правда, но голова у него светлая, и из любых ситуаций он выбирается самостоятельно. Барт его ценит и уважает, но сегодня главному решительно не до загадок.
— Я ее нашел! — начал Марк игру в поддавки.
— Значит, речь идет о женщине, — задумчиво, с пробуждающимся интересом произнес Барт. — Женщине, которую мы ищем, женщине — находке для нас, — продолжил он довольно энергично и задумался.
— Неужели она? — вдруг воскликнул главный.
— Она! — победно подтвердил Марк.
— Где же ее откопали? — заволновался Барт.
— В Вилларозе, — Марк вытащил из кармана пиджака карту Сицилии, разложил ее на столе шефа и ткнул пальцем в какую-то точку. Оба оживились, как мальчишки-стажеры, получившие первое задание. Профессия стала их плотью и кровью — каждая находка все еще волновала.
— Какое-то захолустье! — Барт взял лупу и попытался прочесть название, обозначенное крохотными буквами.
— Неприметное селенье в центре острова, в горах, — пояснил Марк.
— И чем же она там занимается?
— Постриглась в монахини.
— Да брось ты! — Барт провел ладонью по редким белобрысым волосам и покачал головой, прикусив нижнюю губу.
— Сестра Анна, можешь себе представить?
— Ты уверен, Марк? — забеспокоился Барт.
— Источник информации абсолютно надежный. Да и по существу это лишь еще одно подтверждение.
Он вспомнил то июльское утро. Полгода назад они с Каролиной и детьми ехали из Катании в Палермо через Энна. Это был их последний совместный отпуск — попытка склеить черепки разбившегося брака. На высоте Калашибетта им попалась сломанная машина — старенький «фиат», за рулем — монахиня, две другие в отчаянии склонились над поднятым капотом. Разглядывая эту неведомую им вселенную, они усердно взывали к помощи Божьей. Марк вышел из машины, чтобы помочь монашкам. Осмотрев поломку, он довольно быстро понял — его доброй воли и ограниченных познаний недостаточно, чтобы запустить машину. Потек радиатор.