Невеста по доверенности или сбежать из-под венца
Шрифт:
***
Плавание на корабле Арифа длилось почти неделю. Они два раза заходили в порты Магрибахарта, евнух оставлял Анхелику в каюте, а сам отправлялся в город, ему нужно было сделать какие-то покупки. Она не интересовалась, какие, она вообще ничем не интересовалась. В первый раз Ариф спросил ее, перед тем как уйти:
– Скажи мне, Лейс, я могу тебе доверять? Ты не сбежишь, или все-таки запереть тебя?
При этом он смотрел на Анхелику чуть прищурившись, словно знал, что у нее богатый опыт по части побегов. И вместе с тем, спрашивал он девушку, не унижая ее достоинства. Так, словно говорил не с рабыней, а с равной, оказывал доверие. Она не могла не понять, что доверие дорого стоит. Да и желания сбежать, чтобы снова оказаться одной и беззащитной перед насилием, не было.
– Даю слово, что не стану пытаться убежать.
– Хорошо, - сказал Ариф.
И просто на слово ей поверил. Возможно, он и выставил охрану, но дверь запирать не стал. А во второй раз, перед тем как уйти, сказал:
– Я скоро вернусь и принесу тебе лакомство.
Лакомство…
Ей ничего не хотелось, жить не хотелось. Но Анхелика кивнула. Ариф секунду смотрел на нее, словно читал в душе, а потом ушел. Пока его не было, девушка даже из каюты не выходила. Вернулся евнух через два часа. Принес ей еды и обещанное лакомство - лучшие сласти черного берега. Ореховые пирожные щедро пропитанные медом.
Пирожные были маленькие, чуть больше ее пальца, и лежали в специальной коробке. Ариф смотрел на нее и улыбался. И сама не зная как, но она сначала попробовала, а потом съела половину. И удивительное дело, от сладкого уже не так хотелось плакать. Видимо, он понял перемену в ее настроении, потому что сказал, погладив девушку по плечу:
– Не грусти, ты еще очень молода и обязательно будешь счастлива. А теперь надо мыться. С такими сладкими пальчиками и измазанным ртом нельзя ложиться в постель.
Он снова купал ее как ребенка, смазывал синяки и поджившие царапины. Заботливо, как мать. В любом случае, отношение Арифа к ней далеко выходило за рамки ее представлений о гаремных евнухах. Анхелике даже показалось, возможно, он видит в ней ребенка, которого у него не может быть.
***
Однако плавание подошло к концу. Судя по солнцу, за которым Анхелика следила в окошко каюты, они все это время двигались на запад. Но пристали не к черному берегу, потому что пустынные, выжженные солнцем земли черного берега не отличались густой растительностью, и всегда были покрыты черноватой блестящей пылью.
А здесь была уютная гавань, подковой окруженная холмами, чуть выше по склону в зелени садов большая белоснежная вилла, крытая красной черепицей. Когда подходили к берегу, Ариф проявлял признаки радости и волнения, будто вернулся в родной дом. Впрочем, место действительно было красивым, и нетерпение Арифа вполне можно было понять. Но для Анхелики это означало совершенно другое. Для нее это означало ту самую судьбу, которая не хуже, а может и хуже смерти.
Увидев, как изменилось от волнения ее лицо, Ариф сказал:
– Господина сейчас нет на месте. И это хорошо Лейс, тебе нужно время, чтобы привыкнуть и перестать бояться. Ничего плохого тут с тобой не может случиться.
Его лицо лучилось доброжелательной улыбкой, и переживания отпустили девушку. Услышав об отсрочке она немного расслабилась. Отчего-то сейчас евнух показался Анхелике доброй мамушкой или тетушкой.
И словно звонок колокола в мозгу вспыхнуло - тетка Гелис! Боже… Она не вспоминала о ней с тех самых пор, как… Вдруг Анхелике стало кристально ясно, кого отдал отец принцу Валиду вместо нее. Представилось выражение лица принца…
Глядя на громко хохочущую девушку, евнух удивленно поднял брови.
– Не обращай на меня внимая, Ариф, просто вспомнила кое-что смешное, - с трудом выговорила Анхелика.
– Пхеее! Тогда почаще вспоминай об этом, - забавно хмыкнул тот.
Весь как-то колыхнулся и проговорил:
– А сейчас идем, корабль вот-вот пристанет, мне не терпится показать тебе новый дом.
За ними прибыла повозка, и четверо всадников сопровождения. Арифа встречали с почетом, из этого Анхелика сделал вывод, что он занимает высокое положение при этом своем принце. А судя по тому, как светлело лицо евнуха, когда тот говорил о своем господине, он к нему явно питал добрые чувства.
Это позволило Анхелике надеяться, что ее новый хозяин не такое уж чудовище. Она одернула себя. Рабыня есть рабыня, а ей к тому же уготована участь наложницы. И тоска навалилась с новой силой.
Ариф провел ее в комнату, сказал:
– Лейс, теперь ты здесь будешь жить.
Ей показалось странно. Потому что комната была большая, светлая, хорошо и со вкусом обставленная, с видом на море.
– А разве я не в гареме буду жить?
– заставила себя спросить.
– А разве ты хочешь жить в гареме?
– задал он встречный вопрос.
– Нет, - затрясла головой Анхелика.
– Ну вот видишь, - хитро засмеялся тот.
Потом уже серьезно добавил:
– Здесь, в этом доме, живут три наложницы господина, они в том крыле, - указал Ариф пухлой рукой.
– Потом ты с ними познакомишься, когда привыкнешь к местной жизни. А основной гарем в другом месте, далеко отсюда.
Видя, что Анхелика не очень понимает, он решил пояснить:
– Этот дом принадлежал матери господина. Она умерла… Я был ее евнухом. Совсем мальчишкой… А господина знаю с самого рождения.
Воспоминания вызвали у евнуха легкую грусть, но он тут же спохватился:
– Располагайся, - я сейчас пришлю тебе прислугу.
– А ты? Ты не придешь?
– ей вдруг стало ужасно одиноко при мысли, что надо остаться наедине с чужими людьми.
– Конечно, - улыбнулся тот.
– Только переоденусь с дороги.
***
Неделя прошла тихо и спокойно. В жизни Анхелики ничего нового и пугающего не происходило. То есть, с ней постоянно что-то происходило, ее одевали, раздевали, кормили, купали, растирали и умащивали. Даже гуляли в саду.