Невеста по доверенности или сбежать из-под венца
Шрифт:
Однажды на прогулке она слышала женский смех, доносившийся из другого уголка сада. Анхелика насторожилась, а Ариф сказал просто:
– Это наложницы нашего господина. Но тебе с ними еще рано знакомиться.
А между тем, настроение у Анхелики почему-то испортилось. Он помрачнела, спросив:
– Наш господин женат?
Ей вдруг представилось, что будь она женой человека, у которого множество других женщин, была бы глубоко несчастна. Собственно, потому и стремилась всеми силами избежать брака с наместником Перкиссы. Но судьба оказалась неумолима, и жестоко шлепнула ее лицом в грязь. Не хотела быть женой, теперь рабыня.
– Нет, не женат. Пока, - ответил Ариф, как-то странно глядя на Анхелику.
В любом случае, гулять ей больше не хотелось. И они вернулись в комнату.
А на следующий день к ней с утра явился Ариф и объявил, взволнованно блестя глазами:
– Господин приехал.
Анхелика мгновенно насторожилась. Глупо было бы думать, что этот день никогда не настанет. Ариф подошел к окну и указал рукой на море:
– Смотри.
В гавань заходил незнакомый корабль. Паруса золотились и отливали розовым в свете солнечного утра. Она вперилась глазами в картину за окном, а перед мысленным взором стоял совсем другой корабль и другой мужчина. Пропахщий соленой морской свежестью, неукротимый и опасный. Как морской ветер, как штормовой прибой…
Губы безмолвно шевельнулись, произнося:
– Конрад…
На глаза навернулись слезы.
– Я думаю, господин захочет встретиться с тобой, - проговорил Ариф.
И ушел. А у Анхелики сжалось сердце. Но и извечное женское любопытство подняло голову. Ариф столько говорил о господине, что поневоле ей стало интересно взглянуть на него. Только взглянуть. Не более.
Ее тщательно и красиво одели, подкрасили и причесали. Теперь из зеркала на Анхелику смотрела какая-то райская дева, в таком виде она просто себя не узнавала. Одежда для нее была непривычной, все такое тонкое, воздушное, колышущееся при каждом движении. Эта одежда мало что открывала, но создавала большой простор для фантазии. Если судить отвлеченно, такая одежда Анхелике даже нравилась.
Потом прислужницы принесли фруктов и сладостей. оставалось только ждать появления господина. Что она и делала, стараясь сохранять достоинство. Но полдня прошло в ожидании, а никто не появился. Даже Ариф не пришел ее проведать!
Как это обычно бывает, сначала Анхелика пыталась настроить себя на игнорирование мыслей, об этом новом хозяине, но здоровое женское любопытство непобедимо, и мысли о нем как назло упорно лезли в голову.
Однако время постепенно шло, а новый хозяин не появлялся. И тогда над всеми чувствами одержала победу досада.
Почему она решила, что этот новый хозяин непременно должен, не успев приехать, прийти знакомиться с новой рабыней, если их у него и без того уже три наложницы? Да еще целый гарем где-то. Подумаешь, одна лишняя вещь, да кому она нужна? Вот и хорошо, что не вспомнил, и пусть не вспоминает дальше!
Теперь Анхелика уже откровенно злилась на себя, считая что вела себя недостойно, проявляя нетерпение. Поражалась, как вообще могла допустить подобные мысли, она, так ценившая свободу, что рискнула удрать из-под венца.
Но, сколько не ругай себя, досада осталась.
От переживаний даже аппетит пропал.
День склонился к вечеру, ей принесли ужин и зажгли свечи. Анхелика с нескрываемым неудовольствием взглянула на изысканную еду на подносе и отошла к окну, выходящему на море. Смотрела на темнеющую синим бархатом тихую морскую гладь, на золотые блестки заката. На малиново - золотое солнце, окрасившиеся золотом и пурпуром деревья на склонах бухты.
Думала, что незачем ей сидеть наряженной как кукла, все равно никто не придет. А лучше просто пойти и лечь спать пораньше. Задернула тонкие занавески и обернулась.
И обмерла.
В дверях стоял мужчина.
глава 10
От волнения у Анхелики отнялся голос, в ушах шумело, а на задворках сознания вертелась растерянная мысль:
– Надо же, ждала его весь день, а он все равно умудрился подкрасться незамеченным…
Вероятно, вид у нее был соответствующий, потому что мужчина, сделав шаг в комнату, вытянул руку и произнес совершенно без акцента:
– Не бойся, все хорошо.
Ей честно хотелось ответить:
– А я и не боюсь…
Да только ни слова из приоткрытого рта не вышло. Она просто беспомощно сглотнула, понимая, что неприлично уставилась на него. Анхелика потупилась, пряча глаза, и склонила голову, а руки неосознанно теребили одежду. Надо было как-то успокоить бешено колотившееся сердце и выровнять дыхание.
Однако… Мужчина действительно был молод и хорош собой. Ариф не соврал, невольно отметила девушка.
Высокий. Просторный наряд не скрывал, а скорее подчеркивал его развитую стройную фигуру. Анхелика заметила, что кожа была очень смуглой и сильно загорелой, но не черной. Темная кожа и головной убор в виде небольшой чалмы выдавали в нем уроженца черного берега. Тонкие благородные черты лица, серо-зеленые глаза. Красиво очерченный крупный рот.
Когда Анхелика осознала, что все это время на его губы смотрела, покраснела от стыда. Потому что это был чужой мужчина.
Он вошел в комнату, остановился у столика с нетронутым ужином. скользнул по нему взглядом. И снова его слишком яркие на таком смуглом лице глаза были прикованы к ней. Девушке казалось, что взгляд как будто осязаемый. Стало действительно страшно.
Но он словно чувствовал ее состояние, заговорил снова:
– Здравствуй, Лейс.
– Здравствуйте, господин, - заставила она себя выдавить и отчаянно покраснела.
– Ты не поужинала?
– спросил он.
– Нет, спасибо, я не голодна, - на грани слышимости прошептала Анхелика.
Ей казалось, сейчас она расплачется, только остатки гордости, помогли удержать достоинство.
– Хорошо, - мягко проговорил мужчина.
– Отдыхай.
И пошел к выходу, но у самой двери обернулся.
Так уж вышло, что он засек взгляд, которым его проводила Анхелика. В тот миг ей показалось, что он всю ее вобрал цепким взглядом серо-зеленых глаз, а уголки его губ едва заметно шевельнулись. Кивнул на прощание и вышел за дверь.
Анхелика чуть не села на пол от изнеможения. Она просто не знала, что думать и чувствовать. И как назло, его образ, эта неуловимая улыбка, тронувшая губы, глаза, все настолько врезалось в память, что не стираясь стояло перед мысленным взором. Но постепенно девушка успокоилась, смогла обрадоваться подаренной ей передышке.