Невеста Повелителя Времени
Шрифт:
— Нет! —закричала я и зажмурилась.
— Мне нельзя говорить: "нет"! — прошептал златовласый незнакомец за секунду до того, как я отключилась.
Не открывай глаза! Не нужно, Оксана! Просто повернись на другой бок и досмотри сон. А потом встань, прими душ и свари крепкий кофе. И выпей его, с улыбкой вспоминая, как твоя блестящая от супер-пупер крутой косметики кожа превратилась в печеное яблоко. Я повернулась и… упала на пол. Вернее, на мягкий ковер.
Села по-турецки и осмотрелась. Огромный зал окружал меня со всех сторон. Обстановка была странной. Словно какой-то чудаковатый
Дальняя стена тонула в полумраке. Рядом со мной жарко полыхал гигантский камин, сложенный из грубо отесанных камней. Возле него с двух сторон стояли рыцарские доспехи. Над камином висели скрещенные мечи. Возле другой стены стояла ультрасовременная этажерка из металла и стекла, верхнюю полку которой полностью занимало старинное радио в деревянном корпусе размером с телевизор. Я такое видела у знакомого блогера, который был помешан на ретро, и собирал всё, что сохранилось с 50-х и 60-х годов. Но на этом странности не закончились. На нижней полке этажерки лежал ноутбук. А рядом с этажеркой на полу стояла гигантская ваза из китайского фарфора. Не сильна в антиквариате, но судя по тому, как просвечивает фарфор на свету, это явно что-то очень дорогое. Очередная династия Дзынь-Трынь-Трунь стоимостью в два чемодана "зелени".
Наверное, так и выглядит отходняк после сильного шока. Потому что рассматривая зал, я полностью забыла о двух мужчинах, благодаря которым оказалась здесь. Но они незамедлительно напомнили о себе тяжелым дыханием за мой спиной.
Без паники, Оксана! Пальцы на руках свело судорогой. Мамочки, как же страшно! Где уж тут без паники? Я вскочила на ноги и одновременно резко повернулась. Мужчины еще ближе, чем мне казалось. В буквальном смысле дышат в лицо. Мои руки взметнулись вверх и уперлись в грудь златовласого. Он больно сжал запястья, рассматривая меня, как диковинного жука. Лицо! Мое лицо! Я совсем забыла, что там, в туалете ресторана, в один миг стала ветхой старушкой. И вспомнила об этом только сейчас, когда мужчина сжал мои руки. Молодые и холеные руки с гладкой кожей и с ультра-модным маникюром. Как такое может быть? И что с моим лицом?
— Дайте, пожалуйста, зеркало, — прошептала я.
— Боишься, что потеряла молодость? — усмехнулся златовласый. — Так и есть. Но это было там, в твоем мире. А здесь тебе пока еще двадцать шесть лет. Но если будешь упрямиться, то я по капле выпью твою жизнь.
2 глава. Убить ее или любить?
— Не нужно! Пожалуйста! Не понимаю, о чем вы! Прекратите! — из последних сил прохрипела я.
Липкий страх охватил тело. Сейчас сердце просто разорвется от ужаса и мне будет уже всё равно.
— Продолжай, Этерн! Ее страх подобен изысканному вину, что будоражит мою древнюю кровь, — мужчина в черной балаклаве прижался лицом к моей щеке и даже зажмурился от блаженства.
Да они оба просто психи! Щеку обожгло холодом. Словно шелк балаклавы несколько суток держали на лютом морозе. Златовласый бросил на него странный взгляд и немедленно освободил мои руки, явно назло лишая своего приятеля удовольствия. Как будто подтверждая мои подозрения, он даже отошел на несколько шагов и сел в кресло, сплетенное из золотых ветвей. Оно немедленно обхватило его, услужливо меняя форму подлокотников и сиденья.
— Отойди от нее, Мафхид! Не время для твоих фантазий. Допрос — вот что важно! — проворчал он.
— Я могу допрашивать и так, — Мафхид резко развернул меня спиной к себе, прижался сзади всем телом и обхватил мою талию.
На лице златовласого промелькнуло раздражение. Он молчал, сверля своего приятеля тяжёлым злым взглядом.
— Ну всё, всё, — прошептал Мафхид и отошел, напоследок лизнув мою шею.
Как он это сделал, не снимая балаклавы, не знаю. Но по моей шее побежали мурашки, и я вздрогнула от прикосновения холодного и острого кончика языка.
На какой-то краткий миг мне показалось, что златовласый ревнует. Его пальцы слишком сильно сжали подлокотник кресла, как будто ему неприятно, что тот, другой, прикасается ко мне. И я воспользовалась этим кратким мигом, перехватила инициативу и задала главный вопрос:
— Кто вы такие?
И зря. Нужно было держать язык за зубами. А у меня с этим проблемы. Мой невинный вопрос сработал, как детонатор бомбы. Златовласый мгновенно оказался на ногах, подскочил ко мне, схватил за плечи и так сильно встряхнул, что у меня клацнули зубы.
— Лгунья! Всё продолжаешь эту мерзкую игру? Не помнишь меня, да? Меня! Этерна — Повелителя Времени всех миров!
Я лишь молча затрясла головой, борясь с неопределимым желанием зажмуриться от страха.
— И это не помнишь? — Этерн вдруг впился ртом в мои губы.
Я машинально уперлась руками в широкую мужскую грудь, затянутую в белый френч, и оттолкнула его.
— И это? — он обхватил меня двумя руками, бросил на ковер и лег сверху, прижимаясь ко мне всем телом. — А это помнишь? А это? Дрянь! Подстилка низших рас! Стонала подо мной, просила: "Еще, Этерн, еще!" И теперь не помнишь, нет?
— Я вас в первый раз в жизни вижу, — всё пережитое за последний час собралось комом в горле и прорвалось слезами. — Мы незнакомы! Что вы хотите?
— Чтобы ты отдала то, что украла!
— Я ничего не брала!
— Этерн, довольно! — тихо сказал Мафхид. — Это была не она.
— Замолчи, мытарь, — зарычал Этерн. — Ты чуешь страх, а я вранье. Она лжет!
— Не лгу! Клянусь вам! Отпустите! Мне больно! — вместо крика из моей груди вырвался лишь хрип.
Тяжёлый, мускулистый, мощный, Этерн так прижал меня к полу, что едва не продавил ребра. Тут что кричи, что не кричи. Когда такой высокий, около двух метров ростом мужик, да еще и с широченными плечами, прижимает к полу, то можно задохнуться прямо под ним.
— Этерн, возьми себя в руки! Довольно! — Мафхид навалился на него сзади, силой поднял, рванул так, что белый френч жалобно затрещал, и оттащил в сторону. — Это не она! Я понял, что произошло. Отпусти ее, и мы поговорим.
Этерн
Как легко она отказалась от него! Дрянь! Маленькая лгунья! А теперь ловко изображает, что ничего не помнит. А он, Этерн, тоже дурак. Довериться женщине! Да еще из слепого мира, где никто не знает ни о Повелителе Времени, ни о хроносах, ни о казино времени. Там люди живут так, словно время принадлежит всем и никому. Но это не умаляет ее вины.