Невеста принца
Шрифт:
Джоселин отошла от окна, умылась, быстро переоделась в платье, которое достала из сумки. Платье, пролежавшее несколько дней в свернутом виде, сильно помялось, но сейчас ей было безразлично, как она выглядит. Она машинально отметила иронию ситуации, которую, несомненно, оценила бы тетя Луэлла, и вызывающе нацепила на нос очки. Если ее потащат через половину Европы, она предпочитает видеть, куда направляется.
Джоселин хотела уже застегнуть сумку, но тут вспомнила, что завернутый в бумагу портрет дедушки Рэнда все еще внутри. Она достала сверток и поставила на пол, прислонив к стене. Жаль, что нельзя с его помощью передать сообщение Рэнду, дать ему знать, что случилось на самом деле. Она сомневалась, стоит ли оставлять письменное послание – кто знает, в чьи руки оно может попасть. А Алексис высказался весьма недвусмысленно по поводу того, что можно, а что нельзя говорить Рэнду.
Джоселин выглянула в окно. Рэнд упомянул, что люди, охраняющие дом, уйдут на рассвете. Поскольку Алексис планировал покинуть Лондон утром, ее муж не сомневался, что угрожавшая ей опасность исчезнет вместе с принцем.
Экипаж еще не прибыл, и Джоселин знала, что у нее остается в запасе несколько драгоценных минут, чтобы придумать что-нибудь. Она прошлась по комнате, машинально вращая свой перстень. В долгие часы бессонницы ей следовало разработать собственный план в противовес плану Алексиса – это было бы куда полезнее, чем сокрушаться впустую и жалеть себя. Черт возьми, наверное, она вовсе не умна! А то, что хорошенькая, – от этого сейчас нет никакого проку.
Джоселин еще раз выглянула в окно, и у нее упало сердце. В конце улицы показался экипаж. Времени не оставалось. Джоселин схватила сумку и направилась к двери. Она протянула руку, чтобы открыть ее, сапфир на пальце, попав в луч света, ярко вспыхнул и привлек ее внимание. Джоселин поклялась, что никогда не расстанется с ним. А что, если снять его? Та женщина, которой она была еще несколько недель назад, носила бы перстень ради его красоты и ценности. Та женщина, какой она стала, ценила в нем только его тайное значение.
Поймет ли Рэнд разницу?
Джоселин сняла перстень, прошла через комнату, положила его на столик рядом с кроватью и повернулась, чтобы идти. Она молилась про себя, чтобы муж правильно понял то, что она хотела этим сказать.
Глава 19
– Джоселин! – Рэнд распахнул дверь своего лондонского дома и быстро вошел в холл. Он уехал всего три дня назад, и мысль о том, что ожидает его дома, пугала его так, как мало что пугало на войне.
– Джоселин! – крикнул следовавший за ним по пятам Ричард.
С тех пор как позавчера Рэнд приехал в Уортингтон и обнаружил, что там все в полном порядке, у него под ложечкой возникло ощущение свинцовой тяжести. Найджел чувствовал себя как нельзя лучше, Ричард никакого письма не отправлял, а это означало, что произошло нечто очень и очень скверное.
Рэнд направился к лестнице и, с трудом удерживаясь от того, чтобы не завопить во весь голос, снова окликнул:
– Джоселин!
– Милорд… – В холле откуда ни возьмись появился Чесни.
– Чесни! – воскликнул Рэнд. – Где, черт возьми, леди Бомон?
На лице дворецкого отразилось замешательство.
– Разве она не с вами, милорд?
– А что, похоже, что она тут, со мной? – рявкнул Рэнд.
Ричард положил руку ему на плечо.
– Рэндалл…
Тот перевел дыхание.
– Прошу прощения, Чесни. А теперь… – он с трудом заставил себя говорить спокойно, – объясните, что вы имели в виду.
– Леди Бомон уехала сразу после вас. Мы подумали, – озадаченно сдвинул брови дворецкий, – а скорее заключили, исходя из ее объяснений, вернее, из их отсутствия, что она последовала за вами…
– Значит, ее нет уже три дня, – медленно произнес Рэнд.
Чесни подошел к стоявшему у стены столику, выдвинул ящик, достал из него сложенный лист бумаги и еще какой-то предмет, который Рэнд не разглядел сразу, затем вернулся к Рэнду и вручил ему письмо.
– Это принесли для вас вскоре после отъезда миледи.
Рэнд уставился на листок, не решаясь развернуть его.
– А это, – неуверенно продолжал Чесни, – горничные нашли в вашей спальне после того, как миледи уехала. – Он протянул ему перстень Джоселин. – Мы решили, что она оставила его просто из соображений безопасности в дороге.
Рэнд молча взял у него перстень. Он лег ему в ладонь тяжелый, холодный. Впервые в жизни Рэнд почувствовал растерянность. Сообразительность покинула его, мозг отказывался работать. Сердце замерло. Подсознание напомнило ему о похожих случаях, свидетелем которых он был когда-то. Мужчины, испытавшие сильное потрясение, впадали в оцепенение. Тогда Рэнд не думал, что на него самого что-то способно произвести такое впечатление.
Джоселин уехала…
– Чесни, – негромко сказал Ричард. – Кажется, нам сейчас не помешал бы бренди.
– Это здесь, Ричард, – машинально откликнулся Рэнд, и, пройдя в гостиную, опустился в ближайшее кресло.
Джоселин покинула его…
Ричард тихо сказал что-то Чесни, и через минуту дворецкий поставил на столик перед Рэндом большой бокал бренди.
– Может быть, стоит все же прочесть письмо, – вяло предложил Ричард.
– Да, конечно. – Рэнд развернул лист бумаги. Единственная строчка поплыла у него перед глазами.
«Я уехала в Авалонию с Алексисом. Джоселин».
– Что там сказано? – спросил Ричард. Не говоря ни слова, Рэнд протянул ему письмо. Шелбрук взял его, прочел и с шумом выдохнул воздух. – Проклятие! Мне очень жаль.
Рэнд устремил невидящий взгляд на перстень, который продолжал держать в руке. Из холла до них смутно долетели чьи-то голоса. Он едва обратил внимание на то, что Ричард вышел из комнаты.
Неужели она все-таки решила, что Алексис – более подходящий для нее мужчина? И собирается принять его предложение, аннулировав их брак? И все, что было между ними, – ложь?
– Ни на миг этому не верю! – Марианна, которая теперь стала леди Хелмсли, влетела в гостиную в сопровождении мужа и брата. Она остановилась перед креслом, где сидел Рэнд, и сердито взглянула на него. – Как вы только могли подумать такое?