Невеста проклятого волка
Шрифт:
Они были вдвоем, верхом, и рядом бежали волки. Дорога шла вверх, и они поднимались всё выше. Некоторое время спустя луна, которая спряталась было, выплыла из-за тучи, Катя бросила взгляд по сторонам и едва не закричала, вцепилась в руку Данира.
Справа пропасть, слева тоже, горы впереди и позади. Если лошадь оступится, лететь им долго. Они ехали по самой вершине длинного горного хребта, волки теперь бежали по одному впереди и позади них.
— Ссади меня, — пискнула Катя, — я лучше своими ногами пойду. Ну пожалуйста, Данир.
— Не бойся, — он крепче прижал её к себе, — волки не понимают, волнуются. Твой страх для них означает опасность, которой на самом деле нет. Ещё немного, моя. Ещё совсем немного.
Коняшка ступала невозмутимо, уверенно, словно посмеиваясь над Катиной паникой. И тропа перед ними вроде бы стала расширяться. И Катя успокоилась, прижалась плечом к груди Данира.
— Умница, — шепнул он.
— Почему волнуются волки? — шепнула она, обернувшись, — как они понимают?..
— Запах, конечно, — он говорил ей так же тихо, на ухо. — Гормоны страха меняют запах пота. Адреналин, кортизол, ещё кое-что. Ты готов драться, но и твой враг это чувствует. Носом.
Названия гормонов, однозначно чужие для сантанского языка, он произнес уверенно. Запертый в волчьей шкуре, он читал книги, журналы? Кино смотрел? Ну разумеется…
— Дани-ир, — ей стало смешно.
Она в другом мире, едет на лошади в объятиях мужчины, который к тому же волк-оборотень, кругом горы и никакой цивилизации — и она слушает лекцию про адреналин и кортизол.
— А если я готова лишь убегать? Драться — ни за что?
— Это значит, ты легкая жертва. У многих в крови не отпускать легкую жертву, потому что еда и на будущее пригодится. Но по-разному бывает. конечно. Поэтому будь спокойна, особенно рядом со мной.
— Ваша самонадеянность, мой айт, выше этих гор!
— Да, — он стиснул её так, что дышать стало трудно, и расхохотался. — Кстати, ты назвала меня «мой айт». Часто жёны нашего круга так обращаются к мужьям в официальной обстановке. Ты знала?..
— Нет, — она пожала плечами, — но Данир, я перевела и прочитала кучу ваших текстов, где-то наверняка встречала.
— Разумеется. Мы почти на месте, моя айя.
Теперь слева возвышался крутой горный склон. Еще немного — и они оказались на неширокой полянке. Данир спрыгнул с лошади и снял Катю.
— Тебя ждёт море удовольствия, любимая. Нет, не море, конечно, но ванна точно… Входи, — он подтолкнул её к темному провалу горе, но руку её не выпустил, и хорошо, темнота вокруг была беспросветной.
Пещера?..
Несколько шагов по темному коридору, поворот, качнулся тяжёлый полог, закрывающий вход. Там было большое помещение, горели лампы, много, не менее десятка, было достаточно светло. Катя уже успела отвыкнуть от яркого электрического света, заливающего всю комнату, так что столько ламп — просто роскошь. И негромкое, ласковое журчание воды, слабый запах каких-то сладко-терпких трав или цветов, и теплая влажность воздуха, и бассейн, да, целый каменный бассейн, возле которого аккуратно сложены простыни, одеяла…
Катя боялась поверить, чтобы не разочароваться. Баня?.. Тут много тёплой воды, тут можно мыться и вымыть голову?
Воды больше ванны, а удовольствия это обещает точно море!
— Тебя ждёт… погоди, я ваше слово забыл… Сеанс спа, вот, — Данир уже раздевался, бросал одежду на пол.
— Кто всё это приготовил?
— Слуги из Манша. Снимай всё. Помочь? В бассейне приятная теплая вода. В соседнем — холодная, из источника снаружи. Вон в той чаше очень горячая, — он показал на высокую круглую чашу за горячим бассейном.
Катя не возражала, когда он ловко помог ей избавиться от одежды. Бассейн был тёмный и казался бездонным, и забираться в него было немного страшно, но каменное дно оказалось гладким, ровным, а вода — именно той самой, нужной температуры, хотя немного горячее тоже было бы хорошо.
— А мыло есть? — она огляделась.
Данир подал ей флакон из толстого стекла, предварительно выдернув притёртую пробку.
Жидкость во флаконе напоминала шампунь и слабо пахла чем-то шалфейно-розовым. Надо же, а в их мире в бассейны и бани не разрешается приносить шампуни в стекле — чтобы случайно не разбить…
— И можно не бояться испортить эту воду мылом? — Катя медлила.
— Не бойся, она всюду проточная, заменится сама.
Данир присел на плоский бортик бассейна и смотрел на неё серьезно, даже с каким-то напряжением. Катя впервые могла его рассмотреть всего, без одежды. Он был худощавый, весь сплетённый из тугих рельефных мышц, и эти длинные волнистые волосы — мечта девчонок, и эти высокие скулы, и глаза… голубые, зелёные? Вообще непонятно.
— Ты очень красивый, Данир Саверин. С тебя можно слепить статую. Какой-нибудь скульптор мечтал бы получить такую модель.
— Это ты красивая, моя айя.
— Нет, я самая обыкновенная.
— Ты не смыслишь в красоте женщин, я понял, — он спрыгнул в бассейн, тихо, без брызг, у Кати получилось совсем не так ловко.
— Будешь мыться со мной? — не то чтобы это её удивило.
— Конечно. Тебя это смущает?
— Меня уже вообще ничего не смущает, мой айт…
— Тогда держись, — он притянул её к себе, и его сильные ладони с длинными пальцами музыканта прошлись по её спине, скользнули по шее, нырнули в волосы.
Он плеснул шампуня на ладонь и намылил ей волосы, медленно массируя, при этом успел пару раз тронуть губами её губы, прижаться на мгновение и отстраниться… Это не мытье, и не спа, и не… это иначе называется!
— Я тоже хочу, — она налила шампуня на ладонь.
— Давай. Я не буду сопротивляться.
Это было чертовски приятно — вот так прикасаться, скользить, дотрагиваться и уворачиваться, брызгаться и смеяться, погружаться в мягкую ласковую воду, смывая мыльную пену, чтобы тут же снова сплестись в объятиях, и говорить какие-то глупости, и повиснуть на шее Данира, обхватив его ногами, и долго целоваться, прижимаясь спиной к тёплым мокрым камням.