Невеста проклятого волка
Шрифт:
Никто и не подумал позаботиться, чтобы они оказались ближе и тоже что-то видели.
— Жемайю Кальк приказываю отправиться в святилище Уттар и служить там младшей послушницей, — сказал Данир. — А Самата Уянна — в Манш, в Серую башню. Кмитих и Вальх, вы отвечаете за их жизни своими. Дальнейшее я решу после.
Катя снова ушам своим не поверила. Приговорённых к казни оправдали — вот так?!
Два Волка молча поклонились, прижав руки к груди.
— Может быть, ты желаешь проследовать с ними в Манш, айт Данир, — любезно поинтересовалась та самая айя Орна. — Всё для вас готово. Айе Катерине понравится. Мы очень старались.
— Нет, айя Орна. Нам с женой хочется ещё немного побыть вдвоём, — отказался Данир.
— У айи Катерины будут пожелания? — не отставала та.
— Не в этот раз. Мы благодарим и уезжаем, — и он за руку повёл Катю к лошади.
Садясь с Даниром в седло, она оглянулась на освещённые окна башен, на почти догоревшие костры, на людей — с каждым можно было при желании встретиться взглядом. Люди не расходились, и она ощущала неуклонное внимание этой толпы, — они провожали своего лорда. То есть айта, конечно! Люди? Не только, ещё волки и коты. Или не только они? Но тон задают волки-оборотни! И её муж тоже волк-оборотень! Причем главный на этом конкретном пятачке земли! И это не кино, совсем не кино!
Женщина, которую Катя видела на коленях возле спа-пещеры — кто знает, как правильно следует называть то место? — подошла к ним, схватилась за стремя и коснулась лбом сапога Данира.
— Пусть Мать будет с тобой, айт!
— И тебе её милостей, волчица, — ответил Данир, — присылай сына в замок, буду ждать.
— Спасибо, айт…
Катя решилась с ним заговорить, лишь когда они опять оказались одни на горной тропе, только волки бежали вокруг — не оборотни, но тоже верные слуги Данира.
Она откинула голову, потёрлась затылком об его плечо, привлекая внимание.
— Ты испугалась, моя? Всё будет хорошо, — он мазнул губами по её виску.
— Данир, почему ты вынес такой странный приговор? Отправил их по разным тюрьмам? Жуть какая!
— Тебя это больше всего волнует? — он усмехнулся. — Моя добрая айя. Я приговорил их к жизни — чем такой приговор плох? Не переживай за них. Есть жизнь — будет и всё остальное. Возможно, не здесь. Пока иначе нельзя.
— Жаль. А что это был за фокус? Как он делается? И в чём смысл?
— Фокус? — Данир удивился. — А, ты про меч и чашу? Это не фокус, моя. Это магия. Меч, чаша, кровь Саверинов, эта земля, клятвы предков и присяга, которую я давал в тринадцать лет. И они все мне присягали тогда, люди Манша. Поэтому, как бы некоторые ни относились ко мне сейчас, они рассчитывают на меня, а я на них. И деться мне некуда.
— Значит, то, что случилось?..
— Да, у вас бы сказали — чудо. Но это к лучшему. Я заодно подтвердил права на Манш, хорошо, что все это видели.
— А почему ты сразу этого не сделал?
— Потому что, если бы ответ Матери был отрицательный, это означало бы кое-что плохое для меня. Хотя подтверждение моих прав тоже было бы налицо, — кажется, он опять смеялся, чуть-чуть.
— Что-то совсем плохое? — она хотела повернуться, он удержал.
— Знаешь, я почему-то был уверен, что всё получится.
— Ты чем-то рисковал, да? Ты это сделал… почему?
— Признаться тебе честно? — он опять крепче сжал её в объятиях, как не раз до этого. — Врать не хочется. Я беспокоился о себе. О нас. Вёл себя как подлый эгоист, не подверженный идеям добра ни на медяк. Ты ведь долго не простила бы мне эту казнь, верно?
— Данир?.. — она всё-таки повернулась к нему, посмотрела ему в лицо.
Насмешка не уходила из его голоса, но взгляд был очень серьезным.
— Во-от. А у нас так мало времени. Хоть и не хочется помнить об этом, но приходится. Я не хочу терять тебя даже ненадолго. Я готов был ухаживать, добиваться, хоть месяц или сколько — это уже было счастьем по сравнению с тем, что я имел в вашем мире. Но я очень рад, что всё получилось быстрее и ты уже моя. Я разочаровал тебя?
— Нет, — она качнула головой.
Действительно, совсем не кино. В кино отважный герой высказался бы как-нибудь более возвышенно и благородно. Ответ Данира не очень подходил герою, но это не отменяло того, что сделано — приговор маленькой волчице и кумату отменён.
— А если бы эта ваша Великая Мать отказала? Про тех двоих понятно, но чем бы это было для тебя?
— Говорю же, я почувствовал, какой будет результат. Мать великодушна, — Катя опять почувствовала его губы на своей шее.
— Ты не собираешься рассказывать мне все, да? — вырвалось у неё. — И про этот обряд, и про твое проклятье?
— А ты? — он перестал её целовать, отстранился немного.
— Данир… Прости, — вздохнула она, и даже расплакаться захотелось. — В моей жизни есть такое, что тебе совсем не нужно — это раз, ты огорчишься — это два… И для нас с тобой это неважно. Ты твердишь, что времени мало… Вот и всё…
— Понятно, моя. Ну вот, и я рассуждаю в точности так же.
Позже, в хижине, лежа в объятиях спящего Данира, Катя не могла заснуть. Он вот уснул тут же. А она…
Какие только мысли не приходили в голову. А вопросов было — спрашивать и спрашивать. Как жить в этом сумасшедшем мире? И как это теперь — расстаться? И понятно ведь, что этот выход для них единственный, и всё уже решено.
«Но Данира ещё можно спасти. Если узнать ключ» — как наяву прозвучал в её мыслях голос айи Лидии.
Храм Богини-Матери в городе Харрое.
Богини-Матери. Великой Матери. Речь об одной богине, надо думать. Она ведь не ошиблась, именно Харрой? Север Веллекалена. Сначала следовало попасть в столицу королевства, а потом долго добираться до Харроя — по словам айи Лидии. Там объявилась особо одарённая жрица. Айя Лидия обещала сопровождающих и золото, чтобы оплатить услуги этой одарённой!