Невеста рока. Книга вторая
Шрифт:
— Наверное, он больше, чем знакомый, — прошептала Флер. — На многие годы он стал для нее beau ideal [42] . Но что же вызвало у меня такое странное ощущение, будто мы с мистером Ануином знакомы, причем очень давно? Может быть, это происходило в другой жизни?
Художник сжал хрупкую руку жены и ласково ей улыбнулся.
— Это просто ваши фантазии, дорогая.
— Я чувствую его очарование, которым он, должно быть, и покорил Шарлотту, — еле слышно проговорила Флер. — Кажется, его взгляд пронзает насквозь.
42
Верх совершенства (франц.).
— Чувствую, что могу лишиться своей красавицы жены даже теперь, когда она стала почтенной леди, — заметил Певерил, стараясь обратить все в шутку.
— Да как вы можете говорить подобные вещи?! — воскликнула Флер. — Нет, Певерил, что-то необъяснимое поразило меня до глубины души. Кто же он — Доминик Ануин?
— Он родственник Энгсби, верно?
— Да, да, теперь я вспоминаю, — кивнула Флер. — Его усыновил маркиз и дал ему девичью фамилию маркизы.
— В самом деле, дорогая, вы совершенно поражены этим красавцем политиком, который так бесцеремонно натолкнулся на нас в холле, — улыбнулся Певерил.
Однако миссис Марш не улыбнулась мужу в ответ. Казалось, она и вправду поражена, как только что заметил Певерил.
Флер не могла заставить себя не думать о Доминике Ануине. И воспоминания о встрече с ним еще долгое время оставались с ней, вызывая какое-то непонятное беспокойство.
Но сейчас ей пришлось подумать и о другом: она увидела быстро направляющуюся к ней Шарлотту, бледную и расстроенную.
— Я не смогу поехать домой с вами, дорогая Флер, — проговорила молодая женщина, подойдя к подруге. — Вивиан вернулся на сутки раньше. Он только что приехал и хочет немедленно увезти меня на Итон-Сквер. Я вернулась за своей накидкой.
Флер с жалостью посмотрела на молодую женщину, о личном несчастье которой она была осведомлена лучше, нежели кто-либо другой.
— Как обидно, дорогая, — проговорила она. — Мы не сможем уговорить Вивиана позволить вам задержаться подольше?
Шарлотта криво улыбнулась.
— Нет. У нас уже произошла крупная ссора, и он, как всегда, в ярости.
— Но почему? Из-за чего вы поссорились?
— Потому что он застал меня танцующей с Домиником Ануином, — тихо ответила Шарлотта.
— Но нет же никакой причины, мешающей вам танцевать с Домиником Ануином, — с удивлением промолвила Флер.
— Вивиан ревнив до сумасшествия, Флер, — объяснила Шарлотта, наклонившись ближе к уху подруги и давая понять, что хочет побыть с ней наедине.
Мистер Марш деликатно отошел в сторону, оставив женщин вдвоем.
— Но почему? Что за причины? — настойчиво вопрошала Флер.
— О, не спрашивайте, дорогая! Я вообще не могу понять Вивиана. Знаю лишь одно, что сегодня вечером, даже после столь долгой разлуки, он был счастлив, потому что ему удалось помучить меня. И так происходит со дня нашей свадьбы. А то, что я восхищаюсь Домиником, привело его в еще большую ярость.
— Я виделась с мистером Ануином и только что беседовала с ним, — медленно проговорила миссис Марш.
— О Флер, разве он не удивительный человек! — вырвалось у Шарлотты. Затем она отвернулась и, с трудом сдерживаясь, добавила: — Мне хочется умереть. О Флер, я так хотела, чтобы мое сердце навсегда остановилось здесь, в этой бальной зале, когда он танцевал со мной. Я была так счастлива!
На глаза миссис Марш навернулись слезы.
— Дай Бог, чтобы я сумела помочь вам, Шарлотта. Иногда мне кажется, что лорд Чейс сошел с ума.
— Я тоже часто думаю об этом, — проговорила Шарлотта.
Глава 27
Она возвращалась домой с Вивианом, слушая цокот копыт на Пиккадилли и глядя на пустынную улицу. В этот полночный час было очень холодно. Шарлотта съежилась, но не от пронизывающего холода, а от усталости. Вивиан всегда действовал на нее таким образом — он будто рвал на кусочки ее нервы, полностью истощал ее плоть и душу. Шарлотте еще не было тридцати, но она чувствовала себя так, словно прожила с Вивианом долгую-долгую жизнь и теперь была измученной старухой.
Она даже не пыталась утешить себя воспоминаниями о красивом лице Доминика, о прикосновении его сильной руки. Да, она считала, что заслуживает ненависти мужа из-за того, что любит Доминика Ануина. Однако эта любовь столь же чиста и невинна, как и совершенно безнадежна.
Зевающий дворецкий провел их в дом. Тут же из полумрака появился Вольпо, чтобы поприветствовать хозяина и сообщить, что он уже распаковал его багаж и покои его светлости готовы.
— Прекрасно, — произнес Вивиан. — Больше ты мне не нужен, мой славный Вольпо.
— Благодарю вас, милорд. Спокойной ночи, милорд. Спокойной ночи, миледи, — сказал Вольпо, украдкой бросая насмешливый взгляд на леди Чейс.
Она начала подниматься по лестнице; лицо ее являло собой неподвижную скорбную маску. И в самом деле, пришел конец свободе. Она вернулась в дом, понимая, что теперь за ней будет следить не только Вивиан, но и этот коварный презренный слуга. О, как она ненавидела этого подлого португальского шпиона!
Вивиан проследовал за женой в их спальню и приказал ей отпустить Гертруду, которая ожидала их наверху. Служанка немедленно вышла, с сочувствием взглянув на хозяйку. От Шарлотты не ускользнул этот взгляд, и она поежилась: унизительно быть предметом жалости со стороны собственных слуг.
Когда она уселась за прикроватный столик, Вивиан подошел к ней, взял в руки бриллиантовые серьги, которые она только что сняла, и подкинул их на ладони. Затем злобно, искоса посмотрел на ее отражение в зеркале.
— Вы носите мои драгоценности и производите этим ошеломляющий эффект, ваша фигура по-прежнему восхитительна, несмотря на то, что вы неоднократно рожали. Но мне хотелось бы напомнить, что ваша улыбка должна быть предназначена только вашему мужу. Я отнюдь не дурак. Я наблюдал за вами, когда вы танцевали с Ануином. И видел, как вы смотрели на него.