Невеста рока. Книга вторая
Шрифт:
— Бедная обезумевшая девочка, — прошептала Нан, помогая ей подняться. — Ну что же, Бог свидетель, его светлость должен ответить за все сполна! А теперь пойдем домой, милая, пойдем с нами. Ничего не изменится оттого, что ты умрешь от холода или уморишь себя голодом.
— Ее светлость умерла? — глухо спросила девушка.
— Нет, она жива и хочет видеть тебя.
Шарлотта горящим взором с недоверием посмотрела в пухленькое розовое лицо приемной матери.
— Она не может хотеть видеть меня. Она знает…
— Да, да, знает, — сказала Нан, многозначительно глядя на мужа, который ответил ей таким же тревожным взглядом. Этот славный мужчина был очень расстроен случившимся.
— Она не может хотеть видеть меня, — повторила Шарлотта.
— Однако она хочет, — возразила Нан. — Это она послала нас разыскать тебя.
— Если она хочет упрекать меня, то я больше этого не вынесу, — проговорила Шарлотта, дрожа с головы до ног.
Тогда Нан обняла ее и стала успокаивать:
— Она не будет упрекать тебя. Ханна передала нам, что ее светлость сама хочет объявить тебе свое решение.
И они пошли через лес к опушке. Солнце еще светило в этот длинный летний день, казавшийся Шарлотте самым продолжительным в ее жизни. Джозеф что-то прошептал жене и ушел по направлению к своему дому. Нан повела девушку через фруктовый сад, а затем — через парк к замку. Вокруг Шарлотты во всей красе расстилался знакомый сад, она слышала приглушенный звон колоколов, доносившийся с колокольни, различала вечернюю песню дроздов. Но в этих звуках сейчас она не ощущала теплоты, красоты, музыкальности… она чувствовала только смертельную слабость и отвращение к жизни. В эти мгновения ей очень хотелось, чтобы Нан оставила ее в лесу умирать. Что ей может сказать леди Чейс, кроме слов, которые принесут новую боль и страдания?
Глава 10
Элеонора лежала в постели. Шторы опочивальни были задвинуты от солнца, и в спальне стоял сильный запах ароматических жидкостей и одеколона, которым Ханна натерла пылающие в лихорадке запястья и виски ее светлости. Доктор Кастлби уже ушел, довольный, что бедное, измученное сердце миледи выдержало еще один приступ. Он сказал, что было бы лучше ей ни с кем не встречаться, но миледи настояла на том, чтобы к ней привели Шарлотту.
Ожидая воспитанницу, Элеонора Чейс перебирала всю свою жизнь и думала, что же она такого сделала, чтобы заслужить подобное наказание — ужасное открытие, связанное с виной Вивиана. И она решительно сказала себе, что должна разделить со своим сыном эту вину. Элеонора Чейс была необыкновенной женщиной; она относилась к той породе людей, которые не только придерживаются самых высоких идеалов, но и стремятся всегда поступать соответственно им. Миледи никогда не понимала снобизма и презирала его. Несмотря на то, что она была очень высокого происхождения, Элеонора не рассматривала себя только как человека, принадлежащего к определенному слою общества. И, что было уникально, уже в то время она обладала обостренным чувством социальной справедливости. Она не считала, что одни законы существуют для богатых, а другие — для бедных. Не считала, что лорд может безнаказанно совершить преступление, за которое простого человека приговорили бы к каторге. И посему решила, что Вивиан должен сполна заплатить за содеянное с Шарлоттой. Очнувшись, она заставила Ханну признаться, что соблазнитель Шарлотты — Вивиан. Старая женщина сначала не хотела этого делать, однако леди Чейс заставила ее поклясться на Библии, а потом сказала:
— Мне нельзя умирать. Я должна проследить за тем, чтобы содеянное зло было исправлено.
Она послала за Нан и поговорила с ней. Жена смотрителя, горько рыдая, попросила:
— Простите бедняжку Шарлотту, она ведь жила в полном неведении. Я ни разу не предостерегла ее, так что все это — моя вина, а не девочки, миледи!
— Тут некого винить, кроме моего жестокого и бессердечного сына, — отрезала ее светлость. Ибо она понимала, что если бы Вивиан любил Шарлотту, то никогда бы не бросил ее. Любовь миледи простила бы, но не похоть — этот грязный и непростительный грех.
Нан долго не могла понять, что задумала ее светлость. Любая другая знатная леди попросту вышвырнула бы девочку из дома или, в лучшем случае, заплатила бы ей. И она сказала об этом. Но миледи вспыхнула от негодования и громким отчетливым голосом осудила проступок сына:
— Он уже взрослый мужчина. И ему лучше знать, что к чему. Шарлотта же еще совсем ребенок, она влюбилась в него, впечатлительная и нежная девушка. И не смогла устоять перед лестью со стороны красивого молодого человека. Она сама сказала мне, что именно любовь, казавшаяся ей такой прекрасной, погубила ее. И я заставлю сына ответить за ее падение. Не позволю ему сбежать, как трусливому грязному негодяю, чтобы Шарлотта одна все расхлебывала!
Именно к такому решению пришла Элеонора и повторила эти слова самой Шарлотте, когда наконец дрожащая от страха девушка оказалась около ее огромной кровати под балдахином и стояла, слушая этот удивительный вердикт, предписанный таким необыкновенным судьею.
— Я пошлю за лордом Чейсом. Когда он вернется со Средиземного моря, то немедленно женится на тебе, — объявила леди Чейс.
— Но это невозможно… такого не может быть! — в страшном волнении воскликнула Шарлотта.
Леди Чейс взяла ее тонкую руку.
— Шарлотта, — промолвила она. — Я признаю, что ты совершила грех, мое бедное дитя. Но твой грех много меньше возмутительного поступка, совершенного им, отлично понимавшим, что он совершает зло. Ты легко поддалась соблазну, ведь ты любила и была готова отдать себя. Я знакома с тобой уже очень давно, знаю, что ты всегда была очень великодушной и неосторожной. Разве я не ставила тебе в вину импульсивный характер? Недостаток осмотрительности?
— Да, миледи, вы часто упрекали меня за это, — прошептала Шарлотта.
— Тем не менее ты не понимала, что делаешь, — тихо произнесла Элеонора Чейс, — и все эти недели ты, должно быть, чувствовала себя невыносимо. Я отлично понимаю всю тяжесть твоих мучений, бедное мое дитя.
— Ах да, да, — прошептала Шарлотта и уткнулась лицом в стеганое одеяло. — Но почему вы не прогоните меня?
— Потому, что я хочу, чтобы восторжествовала справедливость, и потому, что ты родишь моего внука, — сказала леди Чейс. — Я не намерена от него отказываться, и ребенок должен носить соответствующее имя. Когда он родится, для всех это будут преждевременные роды… семимесячный ребенок, да неважно… Так что всяким сплетникам придется попридержать свои языки. Ты станешь леди Чейс и произведешь на свет дитя здесь, в этом замке.
Шарлотта едва верила своим ушам.
— Но, миледи, мне не подобает становиться женой лорда Чейса, — дрожащим голосом проговорила она.
— Другие знатные дамы, наверное, согласились бы с тобой. Я же — нет. Ты добропорядочна в своей основе. Ты была чиста и непорочна, пока грязная страсть Вивиана не осквернила твою чистоту. И он, мой сын, запятнал не только тебя, но и свое честное имя, — добавила ее светлость.
Тут она закрыла свое прелестное лицо руками, и слезы потоком заструились по нему, словно смывая маску гордости и достоинства, говоря о ее покорности судьбе. Ведь для нее было ужасно узнать, что Вивиан, сын ее дорогого и высокочтимого мужа, оказался низким соблазнителем.