Невеста-самозванка
Шрифт:
— Найди Аню. Ты знаешь, где имение Тарьена, отыскать там Аню тебе труда не составит. Сделай все, чтобы убедить ее ни в коем случае на завтрашнем балу не появляться.
— Вы думаете, леди Анна меня послушает? — уныло смотрел на него Алистер.
— Тебя она хотя бы уважает. Я не прошу тебя призывать к ее здравомыслию или пугать возможной опасностью — смотри по ситуации, как лучше провести разговор. Только ни в коем случае не проболтайся, какая у нее магия! Я почти наверняка уверен, что сама Аня может даже не подозревать об этом.
— А вы?
— А что я? — Эйтон помрачнел еще больше. — Сам я говорить с ней не вправе.
— Потому что она теперь чужая невеста?
Как же это снова резануло по нервам…
— Нет, потому что любой мой порыв теперь может быть трактован неверно. Ни в коем случае нельзя привлекать к ней внимание. Завтра, быть может, единственный шанс вывести на чистую воду неведомых подельников короля.
— Но, господин, если подославшие к вам леди Анну заранее знали об ее магии? — обеспокоенно возразил Алистер. — Что тогда?
— Тогда план у них очевиден. Эта помолвка была нужна, чтобы через мою магию сила богини как-то видоизменилась. Что наверняка и произошло. И дальше они собираются отобрать эту магию, чтобы передать ее якобы воплощению Марситы.
— Но ведь принцесса — не она! А если у леди Анны отберут магию…
Но Эйтон не дал закончить неотвратимое «она умрет», перебил:
— Не отберут. Я не позволю. Но мне точно будет проще со всем этим справиться, если самой Ани поблизости не будет. Поговори с ней, Алистер.
— Могу ли я упоминать о вас? — робко уточнил он, но тут же сам по взгляду все понял: — Ясно. Не могу… Что ж, я постараюсь леди Анну убедить. Но вы же сами понимаете, касательно ее никогда ни в чем нельзя быть уверенным.
Эйтон не удержался от улыбки:
— Быть может, именно сейчас немного хаоса и непредсказуемости нам и вправду не помешает. Но все же, Алистер, я на тебя рассчитываю.
С готовностью кивнув, дух тут же исчез.
***
Анна
Тарьену стало плохо уже под конец ужина. Он вдруг резко побледнел и схватился за горло, даже будто бы захрипел. И я бы точно решила, что он просто подавился чем-то, но резко проступившие иссиня-черным вены на лице и ладонях что-то не очень походили на признаки обычного удушья…
Я тут же в панике вскочила. Ведь нужно куда-то бежать! Кого-то срочно звать на помощь! Но… Моя паника мешала мыслить лишь доли мгновения. Тут же с ног до головы окатило неотвратимым осознанием: никто не придет и не поможет. Даже если бы и хотел, не поможет. Даже соберись тут в этой маленькой гостиной все лучшие целители королевства, все равно никто бы не смог ничего сделать.
Но, справедливости ради, я и сама понятия не имею, что именно должна сделать я!
В прошлый раз я готовила целебное зелье, но сейчас, что-то мне подсказывает, а конкретно уже синюшный цвет лица Тарьена, нет у меня времени тут склянками греметь! Но как тогда быть?! Ну не умею я исцелять целенаправленно! Нет у меня инструкции к собственной магии!
Я кинулась к Тарьену, взяла его за руку. Почти черные вздувшиеся вены выглядели настолько жутко, будто живые ядовитые змеи под кожей! И мне хотелось только одного. До жути хотелось лишь одного! Чтобы этот ужас немедленно прекратился! Чтобы эта моя паника и осознание собственной беспомощности прекратились! Это как стоять рядом с человеком, который вот-вот умрет от жажды, стоять с кувшином чистейшей воды в руках, и при этом не иметь ни малейшего понятия, как же несчастного напоить!
Вены начали выцветать. Сначала черный цвет сменился синим, потом они и вовсе будто бы растворились в коже. Тарьен все еще был бледен, дышал часто и со свистящим хрипом, будто бы каждый глоток воздуха ему приходилось отвоевывать с гигантским трудом. А я сидела рядом на ковре, держа несчастного за руку и закусив губу, чтобы не разреветься. От осознания собственной бесполезности! Тарьен так рассчитывал на меня, так надеялся, а на деле я ничего не могу сделать! Только смотреть на эти его приступы!
— Спасибо… — прозвучало настолько едва слышно, что я бы даже решила, что мне почудилось.
— Спасибо, — но Тарьен упрямо повторил. Словно сказать это для него было даже важнее, чем вдохнуть сейчас.
— За что? — я хоть и не хотела, но невольно всхлипнула. — За то, что просто была рядом?
На миг в его глазах мелькнуло недоумение, но даже если он и на какой-то миг подумал, что мне тут вздумалось юморить и разыгрывать его, он явно тут же отбросил эту мысль.
— Анна, ты… Как поток света… Неужели сама не видела…
А вот тут уже пришла пора мне изумляться… Но я ведь и вправду ничегошеньки такого не почувствовала! Не видела! Да я вообще была уверена, что приступ Тарьена прошел сам собой, в точности как и у меня самой бывало!
Видимо, мое удивление было очень красноречивым. Но Тарьен ответил не сразу. Дрожащей рукой взял чашку со стола, и едва не расплескав, жадно допил остатки остывшего чая. Только после это, пусть так же сбивчиво, но все же различимее, произнес:
— Если бы не твоя магия, эти мгновения для меня стали бы последними… Как же так… Выходит, ты сама не ощущаешь, как кого-то исцеляешь?..
Я резко мотнула головой. Чистосердечное «Да я понятия не имею, как именно эта магия работает!» едва не сорвалось с языка.
— Тебе и вправду лучше? — я никак не могла отойти от накатившей паники. Казалось, в любой миг Тарьен снова начнет задыхаться, снова почернеют и вздуются жуткие вены…
Он кивнул. Шумно выдохнув, откинулся в кресле, прикрыл глаза.
— Не хочу жаловаться, но это отвратительное состояние… — прошептал устало. — Чувствовать, что все равно умрешь… И не когда-то там, как все остальные, а совсем скоро… Словно зверь, готовый пожрать тебя изнутри, лишь отступил на время, но обязательно явится вновь…
Аж мороз пробрал от его слов… Вот в точности так же, как с моими приступами! Но у меня хотя бы была надежда, что магия приспособится, и я смогу преспокойно себе жить дальше! А у Тарьена даже этой надежды нет.
Но почему же так назойливо маячит догадка, будто все дело в этом проклятущем привороте? В том смысле, что должен быть у этого процесса и обратный ход! И, по-хорошему, это бы обсудить с кем-то, кто смыслит в магии лучше меня. Но, ясен пень, с Эйтоном мне пообщаться не получится. И не только потому, что речь о посягательстве на его сестру. А банально потому, что он со мной и говорить не захочет. Это уж наверняка…