Невеста Стального принца
Шрифт:
— Что вы делаете? — хмуро спросил он.
— Как что? Лежу.
— Лежите? — непонятно чему удивился де Горт.
Наверное, привык, что невесты его встречают в раскорячку в реверансах, а не прохлаждаются на кроватях.
— Лежу, — подтвердила. — Расслабляюсь, дышу глубже и настраиваюсь на выполнение своего наиновского долга. Покорная, смиренная, на все согласная и ко всему готовая.
Короче, фиг тебе, а не азартная охота.
— С чего бы это? — недоверчиво хмыкнул хальдаг.
Оставив без внимания его вопрос, я приподнялась на локтях и с самым
— Мне сразу раздвигать ноги или ваше всемогущество предпочитает начать с прелюдий?
ГЛАВА 8
— Давно вернулся?
— Пару часов назад.
— И сразу же сбежал из своего цветника, — с усмешкой констатировал молодой хальдаг, опускаясь в кресло возле камина.
В соседнем устроился де Горт. Держа в руке бокал с вином, время от времени легко взбалтывая его и поднося терпкий напиток к губам, он смотрел, как в каменном зеве камина — имитации разверзшейся драконьей пасти — лихорадочно мечутся языки пламени.
Его успокаивали эти метания, расслабляли. Вот такое вот незатейливое времяпрепровождение — просто сидеть и смотреть на огонь — герцог предпочитал шумным попойкам с друзьями и обществу куртизанок. Здесь, в стенах братства, это стало его маленьким ритуалом. Огонь и тишина помогали очистить сознание, прогнать из головы любые мысли, не думать ни о чем.
Но сегодня не думать не получалось.
В голове занозой засели воспоминания, назойливые, яркие, об успешной охоте в Шархе. Он быстро выследил нэймессу и очень быстро ее убил. Хотел бы точно так же легко о ней забыть, да только образ иномирного существа по-прежнему стоял перед глазами. Еще почти дитя… Нэймесса почувствовала его магию и сама на него набросилась, напуганная, обозленная, голодная. Он поймал ее на живца, на себя, и сделал то, что сделал бы на его месте любой другой воин — уничтожил.
Больше она никому не причинит вреда.
Больше этот ребенок никого не убьет.
Порой образ иномирного создания, поджидавшего его в глухой лесной чаще, вытесняло другое — создание еще более странное, диковинное, чем все пришлые, вместе взятые. Сиротка Филиппа. Воспитанница обители. Девица скромная и тихая.
По крайней мере, такую обещали ему ее опекуны.
— Я наведывалась к Филиппе каждый месяц и могу с уверенностью вас заверить, моя племянница — сущий ангел, — не уставала твердить баронесса.
Что ж, при первой встрече с сироткой Мэдок тоже так решил — леди Шиллу заменит существо кроткое и покорное. Он даже успел порадоваться: о пятой наине можно будет не волноваться. Она не станет истерить, как Паулина, которую после появления в его доме других невест будто подменили. Не будет прыскать со смеху по поводу и без, как леди Ротьер. Не станет добиваться его внимания, как Марлен и Винсенсия. Просто не отважится.
Ему нужна была девушка тихая и незаметная, носительница Чистой крови, которая во время Беспощадной охоты не будет создавать проблем.
И что он получил?
Уже в карете, когда покидали пределы Шарха, герцог понял, что сиротка не так проста, как кажется. Один мятежный взгляд чего стоил! А ее разглагольствования по поводу того, что в гробу она видела замужество с хальдагом?
И ведь как искренне, шерт побери, прозвучало! Действительно там и видела. Почему-то герцог ей сразу поверил.
И почему-то это его разозлило, вместо того чтобы обрадовать: она ведь тоже ему не нужна. Но чувство было такое, будто по груди полоснули чем-то острым.
Независимая и самодостаточная воспитанница обители? Нет, о таком он прежде не слышал.
Наверное, винить за это следовало ее мятежного отца. Одна кровь. Один гнилой род.
Плод больной и противоестественной любви.
Он не имел на Филиппу планов. Вообще никаких. Просто она была единственной девицей с Чистой кровью, которую удалось так быстро найти и выкупить.
— Как прошла охота? — прервал размышления хальдага голос друга.
Матис д’Энгиен сощурился, вглядываясь в лицо де Горта, пытаясь понять, о чем он думает и почему такой хмурый сегодня.
— Как обычно. — Мэдок пожал плечами и залпом опрокинул в себя остатки вина. Потом потянулся к приставленной к креслу бутылке, чтобы снова наполнить бокал и передать ее Матису, который, не имея бокала, приложился к узкому горлышку бутылки. — Я выследил и убил нэймессу.
— Я о другой охоте, — хохотнул д’Энгиен, вытирая тыльной стороной ладони рот. — Удалось выкупить сиротку?
— А то! — Де Горт негромко хмыкнул и снова поймал себя на том, что думает о Филиппе.
Слишком дерзкая, слишком самоуверенная. Желая ее проучить, приструнить, сказал, что придет к ней ночью. Подействовало. Девчонка явно занервничала. А он, глядя в ее мятежные глаза, такие светлые, почти прозрачные, скользя взглядом по закушенной в немом протесте губе, по возмущенно вздымающейся небольшой округлой груди, вдруг понял, что действительно придет.
Не чтобы проучить, а потому что, как ни странно, сиротка его зацепила.
А еще каким-то немыслимым образом она понравилась Мороку, которому в принципе никто не нравился, а наины так вообще раздражали.
Видимо, вейр разделял чувства хозяина.
Словно прочитав его мысли, пес поднял голову, посмотрел на своего господина и тут же, вздохнув, опустился обратно. Прикрыл глаза и, кажется, снова задремал.
— И как она тебе?
— Этого я еще не успел понять.
— Красивая? — продолжал допытываться Матис.
— Смазливенькая.
— Лучше, чем Шилла?
Мэдок на миг задумался, а потом невольно улыбнулся:
— Однозначно интереснее. Вот только мне сейчас не до интересных женщин.
— Знаю, знаю, все, что тебя волнует, — это трон Харраса, — делая еще один глоток, хмыкнул Матис.
— И тебя он тоже должен волновать.
Светловолосый хальдаг вытянул ноги, едва не задев подошвами сапог каминную решетку.
— Я не настолько самоуверен и реально оцениваю свои возможности. Мне с моими девочками не победить в Беспощадной охоте. Но, может, тебе, Мэдок, повезет с твоей сироткой…