Невеста в алом
Шрифт:
— Вы должны понимать, что ваш вчерашний поступок мог подвергнуть вашу репутацию серьезной опасности, — сказал он. — Хорошо воспитанная незамужняя дама…
— …не показывает свою сорочку и лодыжки на публике? — закончила она, скромно сжав руки и вытянув их перед собой. — Но я знаю, чего требует церемония и какое значение придает ей ваш Священник. Я сделала то, что было в моих силах. Я пошла на компромисс. Я не… бесстыдная, лорд Бессетт. Во всяком случае, не в общепринятом смысле.
Джефф попытался не хмуриться.
— Если вы собирались довести эту глупость до конца, вам
— …и дать ему шанс отказать мне прямо?
— …и попросить о специальном разрешении.
Она сделала шаг по направлению к нему — руки все еще сжаты, на запястье качается черная бархатная сумочка.
— Нужно начать, чтобы кто-то продолжил, лорд Бессетт. — Ее голос звучал слишком хрипло, чтобы ему было комфортно с ней. — Женщина не может рассчитывать на то, что к ней будут относиться как к равной, если она вынуждена обратиться за особой милостью. Кроме того, мы оба знаем, что в церемонии четко указано: поручитель должен представить своего кандидата во время инициации — ритуала, который датируется седьмым веком. Традиция — все для Братства. Я не собиралась быть той, кто нарушит ее… не больше, чем мне пришлось.
— Я знаю, что значит для нас традиция, мисс де Роуэн, — сказал он, смягчив тон. — Но я также знаю, какое значение имеет репутация для молодой леди в Англии. Возможно, времена немного изменились для незамужних дам с хорошим воспитанием. Но в основном все остается по-прежнему.
— Честно говоря, лорд Бессетт, в отношении воспитания мне нечем похвастаться, — спокойно ответила мисс де Роуэн. — По одной линии у меня торговцы, а по другой — длинная череда мошенников, бездельников и повес. Вообще-то в юности мой отец работал сыщиком уголовного полицейского суда. В тех редких случаях, когда он посещал дома джентльменов, он, как правило, пользовался входом для прислуги. Вы это знали? Нет, не думаю.
Он не знал.
— Хорошо, если он и работал сыщиком, то лишь потому, что это был его выбор, — мягко возразил он. — Ему не нужно было зарабатывать на жизнь.
Она опустила подбородок и с упреком взглянула на него.
— Значит, если мужчина снисходит до работы, то это — благородная жертва, а если женщина пытается заняться тем же, то это ради забавы? — предположила она. — Да, у моего отца есть навязчивая идея относительно правосудия. Он видел, как революционеры сожгли заживо его отца, и это оставило в нем огромный след на всю жизнь. А если бы я последовала по его стопам, то могла бы сделать только хуже.
Джефф прищурился.
— Вы это так понимаете?
Она слегка пожала плечами.
— Однако я вижу, что ваша забота обо мне — вопрос проблематичный, — продолжила она. — Мы оба знаем, что в Братстве клянутся кровью хранить тайну. И что раньше все вы видели куда больше, чем пару красивых лодыжек. Но оставим в стороне ритуалы. Вы решили встретиться со мной, потому что я вам нужна?
— Да, — ответил он. — Это так.
Она двинулась вдоль одного из кожаных диванов, остановилась и медленно, почти чувственно провела пальцем по мраморному бюсту Парменида, который стоял на маленьком столике позади него. Он не мог отвести
Он был почти уверен, что уже встречал ее раньше, но, порывшись в памяти, ничего не нашел. Должно быть, ошибся. Она никогда не растворится в толпе жеманных, бледных красоток. И никогда не будет женщиной, которую сможет забыть мужчина, когда-нибудь познакомившийся с ней.
Она подняла черные глаза и уставилась на него.
— Я не уйду, лорд Бессетт, — тихо сказала она. — Я не могу так легко сдаться. Я в большом долгу перед прабабушкой и Витторио. Я хочу знать, просмотрел ли Священник мои записи. Я хочу знать, по какой причине, кроме моего пола, Общество Сент-Джеймс отказывало мне. Вы можете мне дать ответ, сэр? Или мне расположиться на вашем пороге и оставаться там до тех пор, пока не выйдет Священник? Да, предупредите его, чтобы он не думал о садах за домом и о скрытом проходе в Сент-Джеймсский парк. Я пользовалась этим трюком, когда мне было десять.
Услышав эти слова, он громко рассмеялся, представив Анаис де Роуэн, которая взяла в осаду бедного старика Сазерленда… что же, это была вполне правдоподобная картина.
— Я рада, лорд Бессетт, что вы находите меня такой занимательной, — сказала она.
— Должен признать, из вас действительно получился бы отличный собрат. — Потом он посерьезнел. — Но женщину никогда не примут в Братство. Мне жаль. Я не знаю, почему ваша прабабушка решила, что такое возможно.
— Но я сделала все, что было…
Он сделал останавливающий жест.
— И я верю вам, — сказал он. — И в записях Витторио это отражено. Он был самым сильным из наших Адвокатов в Средиземноморье. Он всегда боролся за то, во что верил, и он не был дураком.
Джефф заметил, что на ее лице возникла тень тоски.
— Да, не был. — Она замолкла, отвернулась и внезапно шагнула к окну.
Джефф никогда не отличался отзывчивостью, но все же что-то кольнуло в его груди.
— Мисс де Роуэн, — сказал он, слегка касаясь ее плеча, — я не имел в виду, что…
Она уже решительно вытирала глаза тыльной стороной запястья.
— Все в порядке, — торопливо сказала она. — Просто… он был моим родственником. Моим наставником.
И я просто немного скучаю по нему, вот и все.
— Все в Братстве скучают по нему, — мягко сказал Джефф, убирая руку.
Она подняла взгляд к окну и посмотрела вниз на улицу Сент-Джеймс. Он мог видеть ее отражение, мерцающее в стекле ниже его собственного, — ее глаза, полные горя, а под ними широкий, подвижный, немного дрожащий рот.
Вместе они были как свет и тень — ее темное платье и черные локоны против его золотистых волос с рыжими прядями и ярким белым шарфом. Он не сомневался, что это было самое очевидное из их различий. Гораздо больше было тех, что глубоко спрятаны и которые намного сложнее конкретизировать.
Но он ни черта не должен обсуждать с Анаис де Роуэн. Он вообще не должен ее знать. Просто ему было нужно, чтобы она сопровождала его в Брюсселе в течение нескольких недель. Потому и согласовал это решение со своими коллегами.