Невеста вечности
Шрифт:
– Нет, мы же объясняли вам, Константин Янович, – ответила она, – мы из полиции, расследуем уголовное дело об убийстве.
– Так вы не дочь Петра Ивановича? – Старичок нахмурил седые бровки. – Медсестра, что ли? Так меня колоть еще рано. И так всего искололи, сидеть невозможно.
– Как фамилия Матушки? – снова спросил Страшилин. – Куда она потом делась? Что с ней стало?
– Поят чем-то, не пойму чем. – Старичок протянул Кате поильник с какао. – Ну, всего хорошего, не буду вас больше задерживать. Петру Ильичу мой сердечный привет передавайте. Не собирается ли он туда?
– Куда? – спросила Катя. –
– Туда, – старичок ткнул пальцем резко вниз. – Я-то уж в сборах весь, последние приготовления. На пути туда вы меня для разговора застали. Ну, всего вам наилучшего. И живите – долго.
Глава 41
«Торговец рыбой»
– Ну и свидетель, – хмыкнул Страшилин, когда они покинули палату и вышли во двор больницы, – а я ведь готовился его официально на протокол допрашивать. Думал, что в уголовном деле – одним из самых полезных протоколов станет. А оказалось, перед нами – «торговец рыбой».
– Как это? – спросила Катя, она обдумывала то, что услышала от Поклонского.
– «Вы узнаете меня, принц? – Конечно, вы торговец рыбой. – Нет, принц. – Тогда мне бы хотелось, чтобы вы были таким же честным человеком». Гамлет разговаривает с Полонием, прикидываясь дурачком. Только у нас в маразме не принц, а старик Полоний, то есть Поклонский.
– Но, несмотря на маразм, некоторые вещи он очень интересные рассказал про Уфимцева, – сказала Катя. – Батюшка… к Батюшке на поклон. У Уфимцева имелся советник-референт, и прозвали ее в кулуарах Матушка! И она была его любовницей!
– Даже если предположить, что это так, что старикан – «торговец рыбой» действительно вспомнил именно Илью Уфимцева, а не кого-то там другого, с кем работал прежде, то… этой любовнице сейчас самой в районе семидесяти или больше.
– Она уже пожилая и прежде работала в партийных органах. – Катя смотрела на Страшилина. Она ждала его выводов. Как и что он решит после этого странного разговора с полубезумным стариком.
Но он молчал. Они шли к машине, оставленной на больничной стоянке.
– Разве вас не поразило это совпадение? – не выдержала Катя.
– Какое?
– То, что Поклонский сказал нам о Матушке! Он ведь это самое слово назвал – «матушка». Референт, любовница, уволенная из-за скандала из этого их, как его…
– Административного отдела ЦК, – подсказал Страшилин. – Вы способны довериться такому вот свидетелю?
– Пусть он в маразме, но все равно совпадение – удивительное. Я думаю, это, возможно, какой-то новый поворот в деле. – Катя коснулась рукава Страшилина, и он сразу же обернулся к ней. – Андрей Аркадьевич!
– Что?
– Надо попытаться установить фамилию референта, этой женщины, которая работала вместе с Уфимцевым. Это ведь возможно?
– Буду стараться. Но есть одна сложность. Я с ней столкнулся, когда начал справки наводить о работниках аппарата ЦК. В августе 91-го, перед тем как демонстранты вошли в здание ЦК, сотрудники уничтожили много документов из партийного архива. В том числе и документы управления кадров, личные дела, послужные списки. По сути, архив отсутствует и нет такого телефона, по которому можно позвонить и узнать, кто там где работал в этом отделе административных органов – это ведь был один из секретнейших отделов, типа партийной тайной канцелярии по назначениям на самые высокие посты в государстве. И потом надо четко представлять себе разницу между нынешним понятием должностей «секретарь» и «референт» и тем, что было тогда, много лет назад в аппарате ЦК. Как я понял, секретарей там в отделе работало немало, и это не технические были должности, а крупные посты, где партаппаратчики высокого ранга отвечали за определенное направления, «кусты» работы. А должность референта занимал тоже крупный чиновник, что-то вроде советника первого класса. Быстро получить информацию не получиться, нужно время, нужно искать людей, посылать запросы в некоторые другие инстанции, так как, повторяю, архив уничтожен. Но все равно я сделаю, обязан сделать все возможное. И узнать.
Катя не понимала – отчего в его голосе нет ни энтузиазма, ни азарта, ни рвения.
И в этот момент у него в кармане зазвонил мобильный.
– Да, я слушаю. Что? – Он тут же сделал «громкую связь», чтобы и Катя была в курсе.
– Андрей Аркадьевич, это Гуляев, участковый. Вы велели приглядеть за часовней в Каблуково. Так вот там ровно за сутки поставили по периметру металлическую ограду и ворота закрыли. Рабочие приехали, трудились чуть ли не всю ночь. А сейчас к часовне приехало несколько машин – в основном джипы. Побыли и уехали. Потом приехали другие – то ли спонсоры работу контролировать, то ли еще кто-то. Такое впечатление – они собираются часовню открывать. То ли служба, то ли молебен.
– А крест на куполе? – спросил Страшилин.
– Нету, – ответил Гуляев. – Ограда высокая, кованая, и ворота крепкие.
– Мы сейчас выезжаем к вам, в «Маяк». Ждите меня. Ничего пока не предпринимайте самостоятельно. – Страшилин убрал мобильный. – Вы со мной?
– Да, конечно, только я ничего не понимаю. Я думала, вы займетесь проверкой информации Поклонского о «матушке». – Катя уже садилась в машину рядом с ним.
– Сначала мы должны понять, что происходит в Каблуково, в часовне Смерть майора, на которой так и не установили креста, – ответил Страшилин и завел мотор.
Глава 42
Приглашение на свадьбу
Впоследствии Катя не раз размышляла о том, как именно все складывалось в тот день – одно к одному.
Звонок участкового и внезапное решение Страшилина ехать…
И то, что как раз в тот день город встал почти в девятибалльных пробках.
Да, пока ехали по Москве до МКАД, пока добирались до Ярославского шоссе, еле-еле ползли по нему… Страшилин не ругался, не возмущался – терпел и казался очень сосредоточенным. Катя не могла отделаться от ощущения, что он все ждал нового звонка участкового с вестью – началось…
Что началось?
Однако, когда уже в пятом часу наконец-то добрались до местного ОВД в «Маяке», участковый Олег Гуляев спокойно встретил их в дежурной части.
– Какие новости? – спросил его Страшилин.
– Пока никаких. Машины приезжали, потом уехали, и все затихло там. – Участковый оглядел их с ног до головы. – Вижу, дорога была нелегкой. Измочаленные вы, уж простите за откровенность. А чайку горячего?
– С удовольствием, – ответила Катя.
Она все бы отдала за чашку крепкого горячего чая, а вот есть не хотелось – от усталости, от чертовых пробок.