Невеста врага
Шрифт:
До того как Арриан вошла в его жизнь, он был спокоен, потому что не чувствовал своего одиночества. Теперь же душа его наполнилась до краев желаниями тревожными и несбыточными.
— Арриан, вы очень несчастливы здесь?
— Я утешаюсь тем, что к августу вы отпустите меня, Уоррик.
Он поднес ее руку к губам.
— А если я попрошу вас остаться?
Арриан вскинула на него глаза, пытаясь угадать, что это: слова, сказанные от сердца, или новая злая шутка.
Когда Уоррик медленно притянул ее к себе, Арриан, к его удивлению, не вырывалась.
— Вы не ответили, — шепнул он, приподнимая ее подбородок. — Если я попрошу вас об этом, вы останетесь?
Но прежде чем она успела что-то ответить, он склонил голову и обжег ее полуоткрытые губы поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание и сердце бешено заколотилось.
Лишь когда горячая рука Уоррика скользнула по изгибу ее шеи к груди, Арриан, охваченная непонятным волнением, вздрогнула и оттолкнула его.
— Нет, милорд, я все равно не соглашусь остаться у вас. Я принадлежу Йену, и вы не властны этого изменить.
Взгляд его снова сделался отстраненным.
— Как вам угодно, миледи.
— Единственное, что мне угодно, это чтобы вы отпустили меня домой.
— Я не могу этого сделать.
— Тогда не прикасайтесь больше ко мне.
— Вам неприятен мой поцелуй? — с деланной серьезностью осведомился он, в то же время любуясь нежностью ее румянца.
— Вы не должны позволять себе такие вольности, потому что я не принадлежу вам.
Уоррик решил прибегнуть к другой тактике:
— Не хотите ли завтра утром покататься со мною верхом?
Ее взгляд мигом прояснился.
— Верхом? С удовольствием, милорд.
— В таком случае я желаю вам доброй ночи.
Арриан почему-то очень не хотелось уходить, но он вполне недвусмысленно предложил ей удалиться.
— Доброй ночи, милорд.
Уоррик проводил ее до двери и взял за руку.
— До завтра, миледи. — Теплые губы прижались к ее тонкому запястью.
Пока Арриан поднималась по лестнице, ноги, казалось, сами собою несли ее вверх. С каждым разом хозяин замка становился ей все менее неприятен. Сегодня она должна была ответить пощечиной на его поцелуй, но она этого не сделала. Неужели он медленно преодолевает ее сопротивление? Так она скоро целиком окажется в его власти. Не подвергает ли она себя слишком большой опасности?
У себя в спальне она заперлась на ключ, не совсем понимая, зачем она это делает: чтобы Уоррик не мог проникнуть внутрь или чтобы она сама не могла выбраться наружу?
Глава 14
Подъезжая к деревне, Арриан мысленно сравнивала этот горный край с родным Равенуортом. Все кругом, включая и человека, который ехал сейчас с нею рядом, казалось ей тревожаще-необузданным.
Наконец их лошади ступили на мощеную деревенскую улицу, и Арриан с любопытством огляделась. Лавки и дома, сложенные сухой кладкой из местного камня, были покрыты соломой и вереском. Вскоре на улицу высыпала целая ватага веселых ребятишек и окружила всадников. Обветренные детские личики наводили на мысль о северных суровых штормах.
— Доброго утречка вам, милорд! — крикнула бойкая темноволосая девчушка. — А это ваша леди?
— Да, Лаура, это моя леди. А вы почему не в школе?
— Мы увидали вас из окна, милорд, а мистер Дикерсон как раз на минутку отлучился. Вот мы и выбежали с вами поздороваться.
Пока они беседовали, Арриан неожиданно увидела своего спутника с новой стороны. Уоррик держался естественно, называл всех детей по именам, смеялся их шуткам, некоторых расспрашивал о здоровье родственников, и дети разговаривали с ним охотно и уважительно.
— Как твоя рука, Дункан? — спрашивал Уоррик.
— Отлично, милорд! Как новенькая. — Белобрысый парнишка гордо согнул и разогнул руку в локте. Уоррик одобрительно кивнул, и мальчишеские глаза засияли от удовольствия.
Уоррик бросил на мостовую несколько монет и, пока счастливые малыши их подбирали, напустил на себя немалую строгость.
— После школы можете купить себе в лавке по леденцу, а пока что — марш в класс!
Очень скоро последняя монетка скрылась в ребячьем кармане, и школьники, довольно улыбаясь, побежали обратно в класс.
— Маленькие шалопаи! Они не понимают, как трудно было заманить к ним в деревню школьного учителя: никто не соглашался ехать так далеко на север.
— Значит, жалованье учителю платите вы?
— Люди и без того еле-еле перебиваются, где уж им осилить учительское жалованье. Когда рыбы нет, многие и вовсе бедствуют; они ведь живут рыбной ловлей, как их отцы и деды, в море выходят совсем еще мальчишками. Единственное, на чем мне удалось настоять, — это чтобы каждый проучился в школе не менее двух лет и освоил хотя бы грамоту и счет.
— Я вижу, вы заботитесь о своих людях, Уоррик.
Он смерил ее удивленным взглядом.
— А кто же еще будет о них заботиться? Они ведь как дети малые — многие без моего указания не сделают и шагу.
— Зато, я слышала, все они относятся к вам с величайшей преданностью и уважением.
— Да, но отнюдь не потому, что я владелец Гленкарина, а потому, что я вождь их клана. Эта преданность давняя, она передается по наследству из поколения в поколение.
— То же самое говорила мне тетушка Мэри.
— Видите ли, Арриан, здешний народ привык мерить время приливами и ветрами, а с такими часами едва ли стоит ждать быстрых перемен. Предки этих селян жили здесь столетиями и даже не задумывались о том, нужно ли слушаться своего вождя.
— У нас в Равенуорте все иначе. Моего отца крестьяне тоже любят и уважают, но отнюдь не живут по его указке.
Он нахмурился:
— В Англии многое устроено иначе, чем в Шотландии.
Арриан сочла благоразумным переменить тему:
— Какой странный запах! Что это?