Невезучая или эльфы, как они есть
Шрифт:
«Сижу на кушетке в темнице сырой. Не кормят, не любят и кличут сестрой»… Ну, как-то так. А если серьёзно, то это краткое описание того, что произошло со мной через месяц после того как я вернулась в Брандор.
Что там говорила божественная сущность: «Даю ей месяц»? Дала. Ровно месяц, и не днём больше. Однако и за этот месяц мне и моей разношёрстной команде удалось много чего натворить, начиная от ловли артурова овара в стенах дядиного дома и заканчивая попыткой уломать куратора использовать мою кровь, чтобы снять блокирующую печать. И если первая грандиозная затея у нас удалась, и Артур наконец-то воссоединился со своим «пони», простите, оваром, формой которого оказался злобный горный плотоядный грыш, очень похожий на пони-единорога, то вторая вышла мне боком, так как куратор не понял моих искренних намерений, почему-то обиделся и ушёл жить в общагу.
Артур, если честно, тоже от счастья не прыгал, хотя мы с Самой, Тираелем и Архгарихом умотались так, что готовы
Ослабленного Цербера перебросили из Шатора в Брандор и привязали его сущность к сердцу дома, и он теперь охраняет территорию вместе с Архгарихом, Троицей и Лилианной, которая так сильно соскучилась, что не купилась на подарки, которые я в изобилии привезла ей из оазиса, и весь месяц таскалась за мной тенью. Зато Отрава от вида листочков, корешков и веточек, оттаяла и увеличила мне норму мяса.
Ну, и, конечно, поздравьте меня! А лучше помолитесь за меня Ахорону и Милостивой. Месяц как я официально считаюсь ученицей Шэриадис, и это несмотря на то, что благодаря Зазе был найден (читайте, украден) артефакт, который она искала много лет, и который позволил бы ей помахать ручкой эльфийскому семейству и снова стать демоницей, однако волевым усилием она использовала его, чтобы зафиксировать на нём наш договор. Сейчас колючий артефакт невидимо висит у меня на шее и скрывает мой уровень магии, хотя его — уровень — мне так и не восстановили, и Аеллир на этом даже настоял, аргументируя это тем, что при встрече с «многоуважаемой бабулей», мне моими талантами лучше не светить. Поэтому я всё так же слаба, но не безнадёжна.
А вот с учёбой у меня как-то не задалось. Вернувшись в Брандор, мы узнали, что из-за «похищения возвращенцев», всех школьников на полтора месяца посадили на домашнее обучение, выдав невероятное количество домашней работы. Необходимые учебники принесли мне на следующий день после того, как я отметилась в храме огня. Их принесли и оставили у ворот, но думаю, посыльный просто испугался ухмыляющейся рожи Архгариха, бросил книги и убежал, а демон забрал их и перенёс в дом. Вскоре помочь мне разобраться с домашкой оказалось некому: с Шэндаром у нас случилась размолвка еще в Шаторе, а с Элисом через неделю мы поссорились, и я осталась один на один с кучей непонятных терминов и формул. Самайя, несмотря на своё обещание, однажды спасти меня, спасать от домашки категорически отказалась, а дядя и рад бы помочь, но был по макушку завален разбором храмовой бухгалтерии, так что ему было не до меня. Единственная надежда — Тираель, он то и помогал мне… когда не хандрил. А хандрил он из-за того, что материнское проклятье было нейтрализовано, и у Пикачу закончился заряд, так что плюшевый электрический малыш снова стал безмолвной игрушкой. Когда мне вконец надоело смотреть на поникшего ушастика, я предложила ему сходить к дяде и попросить его «зарядить» игрушку. Удивительно, что сам Тираель до этого не додумался, потому что на следующий день приятель прибежал к нам ни свет, ни заря и громко сообщил радостную новость — Аеллир согласился! «Великий и ужасный» согласился посмотреть Пикачу, и, хотя эльф старший не был уверен, что сможет это сделать, тем не менее, пообещал племяннику попробовать оживить полезную игрушку.
Помимо радостной новости Тираель так же принёс мне письмо… с подвохом. Открыв его, я несколько раз перечитала строчки, выведенные красивым ректорским почерком, чтобы убедиться, что глаза меня не подводят. В письме магистр Аеллир сообщал мне, что он ни на мгновение не сомневается, что его племянник попытается прочитать письмо, прежде чем оно попадёт ко мне в руки, поэтому текст письма будет меняться, а настоящее письмо я получу только когда останусь одна. Услышав это Тираель жутко обиделся, и в запале пообещал отомстить дяде, но под моим осуждающим взглядом сдулся, буркнув, что если не отомстить, то хотя бы напакостит — иначе нельзя — не по эльфийски это. И когда я осталась одна, то открыв письмо, прочитала совсем другой текст, в нём говорилось, что Ришалис прислала ему весточку, в которой сообщала, что в ближайшие дни у меня произойдёт встреча с бабулей и мне нужно быть морально к этому готовой. Она предупреждала, чтобы я не брала своих вещей — оставила их в доме магистра Вэлдари — исключение — эльфийская подвеска и мелкий паукообразный демон. Как именно произойдёт встреча, она не написала, но намекнула, что за мной зайдёт светлый маг и отведёт меня туда, куда ему скажут, а мне лучше сделать вид, что я ничего не знаю, и, следовательно, пойти за ним, ну, прямо как Алиса за белым кроликом. В конце письма отдельной строчкой Аеллир всё же рекомендовал мне написать короткую записку и оставить её на виду, чтобы те, кто не в курсе происходящего не волновались, так как он не уверен, что сможет вырваться с занятий пораньше и разобраться с бардаком, который непременно возникнет, когда я исчезну. Это было мило с его стороны и в тоже время раздражающе высокомерно, так как письмо сразу же приобретало налёт этакой покровительственной благожелательности, мол, куда бы я ни направлялась, главное, чтобы он, магистр Аеллир, об этом знал, а остальным об этом знать не обязательно. Поэтому я написала дяде, Элису и Тираелю подробнейшее письмо, которые ввело бы их в курс дела и объяснило бы им, куда, зачем и почему я ушла.
Однако этому письму не суждено было быть прочитанным. Ни днём, ни вечером, ни даже в полночь, когда Аеллир уже освободился и посетил дом Вэлдари. Только на следующий день и совсем не в первозданном виде огрызок письма был выплюнут обиженной на меня Лилией в руки крайне рассерженного дяди.
Признаюсь, в этом была и моя вина. В то злополучное утро я проснулась в хозяйской комнате, и, если я ещё не упомянула, то после примирения с оваром, «муж», на следующий же день получил очередное задание от госпожи Рэи, на которое и отправился, поэтому переносить вещи из комнаты в комнату мне не пришлось — я осталась у него. Архгариха в то утро в доме не было — он спустился на уровень демонов, Обглоданные Кости ушёл со списком на рынок, дядя с вечера заперся в подвале, а Самайя еще не проснулась. Я выглянула в окно, но не увидела Лилианну. Ни её, ни её горшка, которой я с вечера выставила на балкон, чтобы та, наконец, уяснила, где ее место, и больше не пыталась забраться ко мне с грязными корнями под одеяло. Уже тогда я подумала, что она, возможно, на меня обиделась и решила поискать ее. Когда спустилась, Отрава кошеварила у плиты, так что не заметила, как я вышла на улицу. Там я увидела стоящего у ворот Шэндара, он дёргал за невидимый колокольчик, но никто ему не открывал. «Вот и мой кролик», — подумала я и подошла к воротам.
— Аня, где ваш демон?
— У него выходной, — ответила я. — Вчера отпросился.
— У демона есть выходной? — искренне удивился светлый маг.
— У каждого может быть выходной. Даже у демона. Зачем ты пришёл? Решил помочь мне с домашкой?
— Я больше не твой куратор, — сурово свёл он брови.
Я сделала вид, что удивилась.
— Нет?
— У меня будет другой подопечный, а тебе вписали в список Элиса. Где он?
— А ты не знаешь?
По лицу Шэндара пробежала тень беспокойства пополам с облегчение.
— Вы поссорились?
О-о! Сколько радости было в единственном вопросе, сколько неприкрытого злорадства, но я бы не была я, если бы ответила «да».
— Нет. Просто возникло небольшое недопонимание. Но ты ведь не к нему пришёл?
— Я пришёл по просьбе госпожи Рэи.
Я постаралась фыркать как можно тише, надеясь, что стоя за воротами Шэндар этого не услышит. Впрочем, он и не услышал, так как заговорил быстро и, как мне показалось, заучено, словно зачитывал по бумажке:
— Оля жалуется, что ты совсем о ней не вспоминаешь: писем не пишешь, в гости не заходишь. Госпожа Рэя волнуется, и начинает думать, что обидела тебя чем-то.
Это была неправда. Писем я действительно не писала, но каждый раз, когда к нам приходили Нарон и Арон, спрашивала у их, как у нее дела и передавала через них устные приветы. Встречаться с пророчицей оба лекаря мне категорически не рекомендовали, так как Оля всё еще плохо контролировала свой дар и могла напророчить мне что-нибудь неожиданное и неприятное в стиле материнского проклятья Тираеля. Так Арону она пообещала быстрый путь с мокрыми последствиями, а через неделю язвительный красавчик поскользнулся на вымытом полу, покатился, сбил с ног служанку, и был облит грязной водой из таза. Нарону тоже досталось. Оля напророчила ему весёлые выходные с мыльными пузырями, и ровно через два дня, перепутав ингредиенты, лекарь вместо свежего дыхания, получил весёленькие розовые пузырьки, которые появлялись из его рта, как только он начинал говорить. Длилось это веселье все выходные, и это не было бы настолько неприятно, если бы Нарон не встречался со своей мамой, которая проездом заглянула в Брандор, чтобы поболтать с сыном. С ней лекарь всё же встретился, и она как истинная эльфийка держала себя в руках и не смеялась, даже когда во время разговора сын то и дело выплёвывал в воздух большие розовые пузыри. Тем не менее, уезжая она призналась, что давно так не веселилась и полушутливо попросила сохранить рецептик для нее лично.
Еще несколько минут Шендар говорил что-то о моей непробудно спящей совести, однако его слова пролетали у меня мимо ушей. Не сразу до него дошло, что я его не слушаю, а когда дошло, он сухо спросил, не найдётся ли у меня свободного часа, посетить дом госпожи Рэи? Идти не хотелось, и всё же, оставив Шэндара за воротами, я попросила мага подождать, пробормотав, что сегодня свободна и могу сходить в гости, после чего вернулась в дом.
Одевшись как бедная родственница в школьное платье, я накинула на плечи теплый плащ, скрывший это безобразие, и, как рекомендовала Ришалис, взяла с собой только артефакт и сумку, в которую легко уместился уже готовый к приключения Архи, спустилась вниз, и прежде чем уйти, позвала Отраву, но та была слишком занята так что, не оборачиваясь, буркнула: «Что надо?» Положив письмо на стол, попросила отдать его дяде, если не вернуть до полудня.