Невидимка с Фэрриерс-лейн
Шрифт:
– Какой такой поезд?
– В подземку. К Слоун-сквер. Ты что, никогда не ездила на подземке?
– Я даже не слышала о ней. – Грейси поняла, насколько невежественна и ничего не знает о городе, в котором живет. – Моя хозяйка ездит в экипаже или в чьей-нибудь карете. Нам нет необходимости ездить поездами, если мы куда направляемся.
– Оба-на, гля, какие мы важные птицы! – ответил он насмешливо. – Ну что ж, коли у тебя есть монета, чтобы снять кеб, я с большим удовольствием проедусь с тобой.
– Не задавайся, – она столь же насмешливо
– Зависит от того, как далеко, но по-любому немного. Пенни или вроде того. А теперь возьми ноги в руки и не отставай.
Грейси показалось, что она пробежала рысцой несколько миль, неся новые ботинки под мышкой, но вряд ли они прошли больше полутора миль.
Затем они сошли по ступенькам в мрачный подвал, и там была станция, мимо которой по туннелю, как кроты, сновали поезда, рыча и дребезжа. В другое время Грейси очень испугалась бы, но сейчас у нее не было на это времени; кроме того, она была слишком возбуждена, слишком старалась не оплошать в глазах Джо и не показаться ему совсем дурочкой, и, наоборот, не уступать ему ни в храбрости, ни в каком другом качестве, которое он мог бы оценить по достоинству.
Ей не нравилось сидеть в вагоне, мчавшемся по туннелю; она очень старалась думать о чем-то постороннем, чтобы не вскрикивать от страха, когда ее трясло, качало из стороны в сторону и швыряло о стенку, и она с тоской думала, как далеко отсюда дневной свет и свежий воздух. Девушка искоса взглянула на Джо, раз или два, и увидела, что он тоже на нее смотрит, и поэтому быстро отвернулась. Но сердце ее забилось от радости, так что и страх стал отступать.
Наконец они вышли на Слоун-сквер и опять пошли пешком; на этот раз вела Грейси. Наконец под бойким холодным дождем они достигли Маркхэм-сквер и остановились в тени деревьев напротив дома, в котором жил Проспер Харримор.
– Ну, – сказал Джо, стараясь проявлять терпение, – что теперь? Что, если он не выйдет сегодня больше на улицу? Да и зачем бы ему? Только дураки и бездомные шляются по улицам под дождем в такое время.
Грейси и сама думала об этом, но сказала:
– Значит, мы должны выманить его из дому.
– Да неужели? И как ты это собираешься сделать?
– Пойду и постучу.
– И он, конечно, собственноручно тебе откроет? Для этого у них лакеи имеются, если те тоже спать не ушли, – ответил он устало. – Ты самая упрямая женщина из всех, кого я встречал, а это многое значит, если учесть, где я проживаю.
– Но я не из тех мест, где ты проживаешь, – возразила Грейси, хотя это была не совсем правда. – Ты просто на него посмотри. – И с этими словами она перешла через улицу с ботинками под мышкой и поднялась по ступенькам подъезда, а потом постучала в дверь.
Грейси не очень хорошо знала, какие порядки заведены в доме у богатых, если не считать отрывочных сведений, почерпнутых от Шарлотты или из грошовых книжек. Однако она была уверена, что дверь откроет лакей, и не удивилась, когда так и произошло.
– Да, мисс? –
Грейси быстро заговорила, задыхаясь от волнения:
– Пожалуйста, сэр, у меня есть сообщение для мистера Харримора, личное, и я не могу передать его с другими.
– Мистер Харримор не принимает сообщений от таких, как ты, – сказал напыщенный лакей. – Передай мне, а я скажу ему.
– Так не пойдет, – быстро возразила девушка, перекладывая ботинки из руки в руку, чтобы крепче их держать. – Мне специально наказали: никому, только самому мистеру Харримору. Я подожду здесь, а вы пойдите и скажите, что его вызывает парнишка, с которым он встречался у теантера пять лет назад и тоже просил его передать кое-что. Вы ему так и скажите, и вот увидите, что он выйдет.
– Глупости! Убирайся отсюда, девушка.
Но Грейси не двинулась с места.
– Нет, пойдите и скажите – и тогда я уйду.
– Нет, ты уберешься сейчас, – лакей махнул рукой, – или я пошлю за полицией. Приходят тут всякие и беспокоят порядочных людей своими россказнями и сообщениями… – И он начал закрывать дверь.
– Но нам полиция здесь не нужна, – в отчаянии сказала Грейси. – Эта семья и так настрадалась. Идите и передайте. Не ваше дело решать, кого ему надо видеть, а кого нет. Или это он у вас работает?
Может быть, последний довод, а может, исключительно сила ее личности, решительный взгляд и худенькое гневное лицо все-таки убедили лакея, но он решил больше с ней не спорить, крепко захлопнул дверь и пошел доложить обо всем Харримору.
Грейси осталась ждать. Во рту у нее пересохло, она дрожала от холода и нестерпимого напряжения. Руки были холодные как лед, но они крепко держали ботинки. Только один раз она обернулась, чтобы убедиться в присутствии Джо: он по-прежнему стоял на противоположной стороне улицы, почти скрытый тенью, но пристально глядел на дверь.
Прошло несколько минут, прежде чем та снова отворилась, на порог вышел очень высокий и плотный мужчина и уставился на Грейси. Казалось, он возвышается над ней, как башня, и заполняет весь дверной проем. Его острый и тонкий, похожий на клинок нос и насупленный лоб показались девушке очень странными, в глубоко посаженных глазах выражались гнев и недоумение.
– Ты кто такая? – спросил он требовательно. – Никогда не видел тебя прежде и не понимаю, что ты такое мелешь о «теантере». Кто тебя подучил прийти сюда?
Насмерть перепуганная, Грейси попятилась.
Мужчина нахмурился еще больше и вышел на крыльцо. Девушка снова попятилась, поскользнулась на мраморной плите подъезда, полетела на мостовую и не упала навзничь только потому, что незаметно подскочивший Джо успел ее подхватить.
Харримор остановился как вкопанный, и лицо его исказилось от ужаса.