Невидимки
Шрифт:
Дэйзи стучит в дверь, но ей никто не отвечает. До нее доносятся звуки музыки "ча-ча-ча".
Спустя некоторое время дверь отворяется на расстояние шести дюймов. И останавливается, удерживаемая цепочкой.
В шестидюймовом пространстве между ней и косяком одна над другой появляются белые лица, намазанные увлажняющим кремом, - лица Китти Литтер, Софонды Питере и жизнерадостной Вивьен ВаВейн.
Их коротко остриженные головы покрыты плоскими заколками для волос и шапками-париками.
Сестры Рей.
Кто есть
Королевский тотемный столб в пространстве между дверью и косяком говорит, обращаясь ко мне:
– Не отбирай у нас ее несравненное величество.
– Она - все, чем наполнены наши жизни.
– Мы не сделали еще и половины того, что планировали с ней сделать.
Из складки в моем пеньюаре я вытаскиваю винтовку. Дверь тут же захлопывается. Я слышу бряцанье звеньев цепочки.
Дверь открывается настежь.
Перенесемся в одну из ночей в пути, не знаю точно, в какое место, Вайоминг или Монтану. Сет утверждает,
что в момент рождения родители становятся для тебя Богом. Ты обязан им жизнью, и у них есть право тобой управлять.
– А достигая половой зрелости, ты превращаешься в сатану, - говорит он.
– Потому что в тебе появляется желание познать нечто лучшее.
Перенесемся в тот момент, когда я прохожу вовнутрь номера 15-Г. Вокруг меня светлая мебель, сигаретный дым, музыка "ча-ча-ча босса-нова" и порхающие сестры Рей в нейлоновых комбинациях. С их плеч то и дело спадает то левая, то правая бретелька.
Мне не остается ничего другого, как направить на них ствол винтовки.
– Мы знаем, кто ты такая, Дэйзи Сент-Пейшнс, - говорит одна из них, закуривая сигарету.
– В последнее время все речи Бренди исключительно о тебе и о твоем лице.
В комнате повсюду расставлены большие, большие керамические пепельницы, покрытые глазурью. Они настолько большие, что выбрасывать из них пепел и окурки можно, наверное, не чаще, чем раз в пару лет.
Та из сестер, что закурила, протягивает мне руку с длинными пальцами и фарфоровыми ногтями и говорит:
– Я - Пай Рей.
– А я - Ди Рей, - сообщает вторая, стоящая у проигрывателя.
Та, что с сигаретой, поясняет:
– Это наши сценические имена.
– Она указывает на третью Рей, сидящую на диване и уплетающую из картонной коробки какое-то китайское блюдо, приготовленное в ресторане.
– А эту мисс, которая ест столько, что скоро разжиреет, можешь называть Гон Рей.
Гон Рей открывает рот, набитый тем, чего видеть никому не захотелось бы, и говорит:
– Тебе очень приятно с нами познакомиться, не сомневаюсь в этом.
Размахивая рукой с сигаретой, Пай Рей восклицает:
– Королеве не нужны твои проблемы, по крайней мере сегодня.
Она говорит:
– Мы - семья, в которой нуждается наша супердевочка.
На проигрывателе стоит серебряная рамка с фотографией красивой девушки. Девушка улыбается, глядя в невидимую камеру, а фотограф-невидимка кричит ей:
Покажи мне страсть.
Вспышка.
Покажи мне радость.
Вспышка.
Покажи мне молодость, и энергию, и невинность, и прелесть.
Вспышка.
– Первая семья Бренди, та, в которой она родилась, отказалась от бедняжки. Мы ее удочерили, - говорит Ди Рей, указывая на фотографию на проигрывателе.
– Ее родственники думают, что она умерла.
Перенесемся в прошлое, в тот период, когда у меня еще было лицо. Меня фотографировали для обложки журнала "Бейб Веа".
Перенесемся назад в номер 15-Г к фотографии на проигрывателе. На ней изображена я. Это тот самый снимок, с обложки журнала "Бейб Веа". Ди Рей указывает на меня.
Перенесемся к нам, сидящим в кабинете логопеда, в котором дверь заперта изнутри. Бренди говорит, что она счастливая. Не каждому человеку дано повторно родиться.
Родиться и быть заново поднятым на ноги. Но на этот раз любящими людьми.
– Китти Литтер, Софонде и Вивьен, - произносит Бренди, - этим людям я обязана всем.
Перенесемся в гостиничный номер 15-Г. Гон Рей
машет в мою сторону китайскими палочками для еды и говорит:
– Даже не пытайся отобрать ее у нас. Мы еще не все для нее сделали.
– Если Бренди уедет с тобой, - заявляет Пай Рей, - ей придется самой платить за конъюгированные эстрогены. И за вагинопластику. И лабиапластику. Не говоря уже о мошоночном электролизе.
Ди Рей поворачивается к фотографии на проигрывателе и смотрит на глупое улыбающееся лицо в серебряной рамке.
– Все эти удовольствия стоят немалых денег, - замечает она.
Ди Рей берет фотографию и подносит ее ко мне. Я гляжу в глаза своему прошлому. Ди Рей говорит:
– Вот так, так Бренди пожелала выглядеть. Как ее сучка сестра. Два года назад при помощи лазерной хирургии голосовые связки нашей девочки сделали более тонкими, а трахею - более короткой. Ей изменили форму черепа. Мы заплатили за уменьшение ее надбровных дуг, - у мисс Мужчины они слишком сильно выдавались вперед, за придание женских очертаний ее челюсти, ее лбу.
– И каждый раз, - произносит Гон Рей, набив полный рот китайской снедью, - каждый раз она возвращалась из больницы домой с чем-нибудь переделанным и еще не зажившим. Кто, по-твоему, ухаживал за ней на протяжении этих двух лет?
Перенесемся к моим спящим предкам, удаленным отсюда на несколько округов. Перенесемся в прошлое, в тот день, когда им позвонил какой-то сумасшедший, некий извращенец с хриплым голосом, сообщивший, что их сын мертв.
Их сын Шейн, которого они не любили, он умер от СПИДа.